|
Номинация " ПОЭЗИЯ" сезон 2013-2014
| |
| Dolgov | Дата: Четверг, 06.03.2014, 01:27 | Сообщение # 61 |
 Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 266
Статус: Offline
| Участник №59
Осень. Осы…
Осень. Осы липнут в гнездах.
Астры в окнах, в небе – птицы.
И трепещет дальний поезд
У крыльца моей столицы.
Тихой тенью желто-красной
Труакарно клен танцует,
Осыпая в миг напрасный
Ветки, листья, поцелуи.
Если мы их не хотели,
Зря дарили? Или может
Всё сгрести в костры недели
Шелестя, сентябрь поможет?
Осень. Новость – мнется поезд.
Семафор горит на красном.
На платформу выйдем поздно
Неопознанным рассказом.
Осень. Астры мнутся. Осы
Липнут рядом, Липнут в мыслях.
Жалят глупые вопросы.
Льнут, летят на лица листья.
Скоро споро сдует ветром
Все волнения и встречи.
И накрывшись снежным фетром,
Встретит город зимний вечер.
А пока что мнется поезд,
Проплывают тротуары.
Осы в осень липнут в гнездах.
Силуэты в труакарах…
Там, за окнами вагонов
Астры у окон в петлицах.
Птицы, вечер, город, клёны,
Осы, осень, листья, лица…
Плач
Прибери этот шарик розовый, детонька,
прибери.
За тебя будут биться до крови, детонька,
короли.
А потом – не жалеть, а жаловать, детонька,
по ночам.
А еще унижать как шалые, детонька
в мелочах…
Крошки, капли, картинки милые, детонька,
подбери.
Жаль, что любят судьбу блудливую, детонька,
короли.
Вот и явится импульсивный твой, детонька
в ноябре.
Расплескаешь себя счастливую, детонька
на заре.
Досмотри это лето, солнышко, детонька,
эту жизнь.
Собери свои грезы-стеклышки, детонька,
торопись.
Бусы, шарик розовый, буковки, детонька,
буквари...
Прибери, моя лапа, куколка, детонька -
прибери...
Одинокое
Стучится дождик – мельчает осень,
Взвывает тихо погодный штамп.
На этом фоне мелькает простынь,
Почти кулиса балконных рамп.
Сыреет воздух – стареет липа
Замерзли ветки – а в них душа.
Мотив небрежен – бемоль и всхлипы.
Тональность та же – не антраша.
Не разбирает в карманах цацки,
Не раздувает порывы щек.
Играет кто-то не по-кабацки,
А так, что ноет легонько бок.
В районе слева, под пятым с краю…
Допью, простите – пора домой.
Возможно позже – он доиграет…
А нынче воздух глухонемой
Калечит горло, чуть намекая,
Про лигатуру и мундштуки:
«Не будет ада, не будет рая,
А просто осень». И не с руки
Срывать с веревки бельё растяпы.
Метаться птицей сквозь полумрак.
И слушать, словно и через клапан
Гудит: «простите осенний брак».
Простите ноты, простите слёзы.
Дурацкий слОган и примитив.
Мельчает осень. Шумят березы
Опали листья –
одна…
один….
Подросток ветерок
И бежит, спешит по полю заплутавший ветерок,
На плечах трепещет вольно старый-рваный свитерок.
За спиной подраться хочет пыльно-мелочный рюкзак.
Просто так.
А еще, карман – дурашка, приоткрыл беззубый рот,
Вслед ему кричат бумажки: «Погоди, ты стал банкрот!»
И от смеха закатались, закатились рукава…
Трын-трава.
Вот шнурки, как дети право, спорят с важным башмаком,
Чей он: левый или правый? Может с разными знаком?
Кепка - тоже «молодчина», режет, давит прямо за…
Вот коза!
Джинсы – вечные трудяги, ухватились за ремень
И дрожат… На каждом шаге стонет он про бюллетень,
Так стенает и рыдает то в припев, а то в куплет,
Ох - поэт!
А по полю, да навстречу, как нарочно, - там и тут,
Кто под утро, кто под вечер, люди разные идут.
И бранятся и бранятся, ну зачем же пыль в глаза!
А не в зад.
Очень долго, сутки, двое…он спешил, бежал, бродил…
Может деда, может батю, может брата проводил…
Подучили и сказали за далёкою межой:
Все - большой!
Кружка
Из-под сколов и обломков время вылезло наружу.
Беспокойной мелкой дрожью память ёжилась, ворчала.
Я всего лишь чищу кружку, я всего лишь мою кружку,
Допотопную жестянку, у которой нет начала.
Кем, когда, зачем, и сколько – где ответы на вопросы.
Чем измазан бок, перловкой, или да – кусочком сала…
Чем пахнуло, чаем, водкой, может медным купоросом?
И кого она от пули скользким краешком спасала?
Что с неё мне – память детства, пальцы бабушки и мамы.
Пар, нависший над землею, злость воды в огонь
попавшей.
И колодец по соседству, самый чистый, самый, самый…
Сок березовый, слезою на кривое днище павший.
Миг игры, в которой мячик должен ей сказать спасибо.
И костер с гитарой юной, и поэт, влюблённый в мяту.
И советские поездки – стройотряды по Турксибу.
И рюкзак простого кроя, в сколиозе виноватый.
Белый цвет, под запах хлора полувнятные улыбки,
И зубовный гадкий скрежет о края моей бедняжки.
Шум в ракушке, бриз, «Боржоми». «Не скучай» - с морской открытки.
Позабытый после детства, добрый дух молочной кашки.
Я её отчищу, все же – подождет посуды племя,
Вид для свалки, он абсурден в современной амплитуде.
Ведь по сколотой каёмке здесь моё застыло время.
Я не знаю про начало, но при мне – конца не будет.
|
| |
| |
| Dolgov | Дата: Четверг, 06.03.2014, 02:25 | Сообщение # 62 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 266
Статус: Offline
| Участник №60
Босоногаямоя девочка
Босоногая моя девочка
Кружишь голову мальчугану
Перешагивая через веточки
По заутреннему туману
Собирая росу с травиночек
Разгоняя жуков да гусениц
К небу голову запрокинула
Улыбаются губы-бусинки
Стебельки щекочут коленочки
Вожделеют девчонку травы
Луг проснувшийся подбоченился
Лишь взошла на него босая
Даже ветер, что дул работая
Попритих дуновением ласковым
Обдувает тебя заботливо
Лишь бы кудри твои разбрасывать
Улыбаюсь картине радостной
Расцветает природа спящая
Ах, босая моя красавица
Зацелуй ты меня пропащего
Той,с кем давно не вместе..
Расскажи мне родная, что терзает тебя в эти ночи
Как встречаешь весну, что не я тебе щедро дарю
Все ль в душе хорошо, не заплаканы ль ясные очи
Ты прости, что я тихо, вопросы тебе задаю
Я давно не встречал, твоих ровных, внимательных взглядов
Но я вспомнил о них, когда снова увидел весну
Захотелось спросить, раз уж больше не вместе, не рядом
Как ты дышишь, родная, кто дарит тебе тишину?
Да, какая весна нынче, вёснам да на заглядение
Я надеюсь улыбка сегодня сверкает твоя
Пусть пишу невпопад, ты прости, я немного в волнении
Но тревожить не буду, твой томный, застенчивый взгляд
Часто мне не хватает, полночных твоих разговоров
И когда нашалю, ощущаю укористый взгляд
Ни одной я не помню, почему то с тобой нашей ссоры
Но зато помню радость, от пройденных вместе преград
Жаль, не взглянет бумага, тем взглядом надежды на вечность
Что дарила мне ты, лунной ночью и солнечным днем
Пусть бушует весна, охватив тебя нежно за плечи
Пусть рождает улыбки, лишь жаль, что она не вдвоем
Москва!Меня пьянит твой запах
Москва! Меня пьянит твой запах!
Что выбивает на аллеях летний зной
В твоих уставших от жары зеленых парках
Где дымка плавкого асфальта подо мной
Мне тень листвы на Парковых мила
И свежесть вод в Коломенском затоне
Чаруют взгляд мой золотые купола
Церквей, что в каждом города районе
Мне тишь Крылатского всегда несет покой
Вечерней свежестью Полянка окружает
Огней бесчинство на разнузданной Тверской
Старый Арбат свободной музыкой спасает
Мой город! По тебе люблю бродить
Что днем, что ночью, полный дивных дум
В твоих тавернах горячительное пить
Вдыхать бульваров оживленный шум
На отдаленных набережных тихих
Люблю на вод течение смотреть
И со ступеней у воды в гранитных плитах
Черпать рукой Москву-реку и молча млеть
Люблю Таганку, с ее вечным гамом
И Чистопрудных переулков круговерть
Меня по ним мальцом водила мама
На голубей у пруда поглазеть
Люблю твои смешные новостройки
Где одинаковых домов не сосчитать
Звучат названия у них смешно, но бойко
И это тоже Златоглавой пядь
Не хватит слов мне описать твои прекрасы
Пусть прозвучат, как мед стихи мои
Моя Москва, мне нечего стесняться
Я признаюсь тебе в своей любви!
Яхочу написать про зиму
Я хочу написать про зиму
Я хочу написать про снег
Про узором застывший иней
Про собачьей упряжки бег
Я пытаюсь найти синоним
Я пытаюсь зарифмовать
Передать то, как вьюга стонет
Как метель метет передать
Как по пояс в сугробе глупо
Как звездою на снег смешно
Как снежинки губами щупать
И снежки катать заодно
Как распаренным, краснощеким
Слышать треск поленьев в печи
И, как запах сосны глубокий
От избы остро в нос сочит
Мне бы слов найти подходящих
Да задор лихой передать
Как морозом слегка пьянящим
Зимний воздух сквозь ноздри брать
Как на лыжах легко по лесу
Даже если своя лыжня
Как в лесу зимой интересно
Как сугробы к себе манят
Как катанием снега трудным
Под веселый и дружный крик
Под дырявым ведром латунным
Вдруг рождается снеговик
Как тусклы фонари в метели
Как чернее, чем уголь ночь
И как звезды в мороз звенели
Прогоняя метели прочь
............
Только трудно на кухне сидя
В городской квартирной тоске
Стариковские мысли двигать
По грустящей без шахмат доске
Селезень
Тихо и недвижимо в городском саду
Одинокий селезень плавает в пруду
Ищет свою милую по вечерней тьме
Потерял родимую, где то по весне
И круги наплывные ширятся полней
Кажутся сродни они грусти слез моей
Взгляд надрывом полнится и щемит душа
А круги разносятся к берегам спеша
В этом вечном поиске наша жизнь пройдет
Обретем искомое, кто там разберет?
Так и скоротаем мы, грешную судьбу
Я, луна и селезень, в городском саду
|
| |
| |
| Dolgov | Дата: Четверг, 06.03.2014, 02:55 | Сообщение # 63 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 266
Статус: Offline
| Участник №61
Убегают года
Каплями украшает дождь
Одинокие воспоминания.
Новый день на прошлый похож
И врезается в подсознания.
Убегают года словно час,
Окрылённый простым ожиданием.
И минуты танцуют вальс,
А секунды горят в наказанье.
Все несбывшиеся мечты,
Уходящего вдаль заката,
Ненаписанные стихи,
Неисполненная соната.
Только трель соловьиных нот
Пролетает над скоростью жизни,
Лишь секундою покажется год,
А старик ребенка капризней.
Декадентский сон философа
По заброшенным улицам старого города
Одиноко, тоскливо, но радостно мне.
Я бегу в неизбежную пропасть холода,
Одаренная рабством горящем в огне.
И спускаясь по улицам в бездну бесчестья
Я теряюсь опять, рассыпаясь дождем.
Трупно-смрадной реки бесконечное месиво
Из глубин поднимает бушующий стон.
Здесь купаясь в крови греховная бестия
Меня манит, зовет и хохочет конем.
Издевательски глупо, по-детски весело
Бьет себя волосатым своим хвостом.
Как-то странно, пустынно и даже голодно:
Угнетающий мир бестелесных людей.
Неизбежно, брезгливо и очень скованно
Я иду, растворяясь в тумане огней.
Здесь окутаны демоном детские лица.
Бесконечная мука или мир временной???
Эта тайна известна слепым провидцем:
« Жизнь, как день бесконечно гранёный водой».
Параллельная сущность пустынна-горящая.
Временная скрижаль исчезает во тьме.
Мы живем и не видим свое настоящее.
Для чего и зачем рождены на земле?
Вдалеке от родного края
Уходя, на смертном одре,
Я, наверное, вспомню детство:
Старый дом и жасмин во дворе,
Тишины и шума соседство,
По-весеннему «зимний сад»
При цветении вишни горящей,
И подсолнухов огненный ряд
В горизонт лесов уходящий.
Спелый запах яблок сухих,
Аромат травы на покосе,
Одно яблоко на двоих,
Золотую школьную осень.
И родной до боли забор,
Где сидела закаты встречая.
Нестерпимая моя боль
Вдалеке от родного края…
Пусть закрою глаза навек,
Но березы стройного ряда
Будут помнить, что я - человек
Красно-огненного заката.
Три ангела души
Яркий свет одиноко забытый
Проникал сквозь тьмы пелену.
Потихоньку, но всё же со скрипом,
Пробирался мальчишка к окну.
Он неведомой силой прельщенный
В темноте голос света узрел.
Колокольчик звенел окрылённо,
Пела песню свою свирель.
И в плену тишины музыкальной,
Неги сладко медовых оков.
Открывалось мальчишке тайна
О рождении трех ангелов.
Как туман оставляет росы
Поутру на зелёной траве,
Так и дева роняет слёзы
По сожжённой кровью земле.
А из слёз рождаются души,
Души ангелов – силы небес,
Поднимаясь к звёздам все выше,
Дарят солнцу огненный блеск.
Лишь одна душа затерялась
И вернулась на землю во тьме.
Ей нужна была только малость:
Тихий голос мальчишке во сне.
Так ребенок просил у Бога
Подарить ему брата, сестру.
И душа, стоя у порога
Разделилось на три, поутру.
Яркий свет одиноко забытый
Проникал сквозь тьмы пелену.
И мальчишка, идя со скрипом
Пробирался в кровать свою.
Этой ночью тайну рождения
Он узнал от небесных сил
Для мальчишке лишь сновидением
Будет всё, что Ангел открыл.
И исполнится просьба святая:
Плач рождённых детей в тиши.
Новогодняя ночь подарит
Сразу трех ангелов души.
В бурлящем бокале страстей
В бурлящем бокале страстей
Кипит, закипает вино.
Наверно и мне суждено
Сгореть в этом аде огней.
Играют пылинки в окне,
Бушуют улитки. И что ж?
Печальная радость идешь,
Идешь по морской траве.
Лучи озаряют край
Безвременно старой лачуги,
И грустно в своей кольчуге
Я жду, что наступит май.
Как будто бы в нем есть спасенье?!
Душа улетает в зенит,
А ярая страсть горит
И гибнет в своем наслаждении.
Забытая дома нелепость,
Забитая в шкаф любовь.
Здесь простынь, здесь слёзы и кровь
И пала убитая крепость.
Бушующий ураган прошел,
И утро настала.
Тебе же все было мало
И страх тебя снова нашел.
Удар и все рухнула сразу.
Металл лепестками стал
И яростно звал обвал.
Цветы ты поставила
в вазу.
Я жду, я бушую опять,
Я дьявол, я твой искуситель,
Надежный и верный спаситель,
Отец раковой - я, и мать.
Огонь и вода – проведенье,
Хрусталь золотой и она.
Играет, смеется луна.
Настал час греховный – паденья.
Застряла иголка в колене,
Молила спасти от него,
Но видно, что нет сего
Прекрасного чудо спасенья.
В бурлящем бокале страстей
Кипит, закипает вино.
Наверно и мне суждено
Сгореть в этом аде огней.
|
| |
| |
| stogarov | Дата: Четверг, 06.03.2014, 19:17 | Сообщение # 64 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник номер 62
Жанне Свет
Где-то в марте, в первой половине
Там, где белизна ещё густа
Столько сновидений наловили
Рыбаки с кузнецкого моста
Оплывали поздние сугробы
И весна, захватывая власть,
На московский двигалась акрополь
Умер Сталин, мама родилась.
Только за Даниловской заставой
Дескать, погибай мой душа
Облака бежали за составом
Лопастями ватными маша
Что осталось? Трикотаж озимый,
Керогаз, тарелки и ножи
Чемодан с игрушками, корзины
И звезда над городом чужим
Над землёй размашистой, сонливой
Сеяла бесцветную крупу,
Там, где Русь мечтает о проливах,
Закусив печорскую губу
Тифлис
Cтучит вокзал сердечным клапаном
И я отныне видеть волен
Простор, где небо процарапано
Густой гребёнкой колоколен,
Пустой духан. Духанщик пьяненький
Меню из жёлтого картона,
Тарелки без следов органики
Нехарактерны для сезона.
Все эти годы много думаю
Как добрым духом, древним фавном
Живёт Тифлис, хранит звезду мою,
Не изменяясь в самом главном.
У Анчисхатской богородицы
Шербетный дождь. Осадки сладки,
Над млечным городом погодится
И только сердце не в порядке
Не досказали мне чего – то вы,
Не оделили царским рисом,
Застыну я женою Лотовой,
Над бергамотовым Тифлисом.
Увы, не будет новой версии
Всех нас. Безмерно одиноко.
И вянут, вянут наши персики
Что не распроданы до срока.
Перейдём на мацони
Перейдём на мацони, давай говорить на мацони,
Сколько звуков пасхальных услышишь в таком рационе
Папиросник Казбек заблудился в дурмане и скачет,
Потерявший умение пить самым первым из качеств.
А вода иудей молока и она не обманет,
Не молчат по ночам одинокие мачты в тумане,
И уходят ко дну в беспрерывном своём разговоре.
Нелегко перейти наше кисломолочное море.
Вот кавказ позади и россия проходит по курсу,
И полжизни прошло, ты ветрами до мяса поскусан,
И белёсый прибой, шелестя, затекает под камень.
А в эфире - гудки за гудками, гудки за гудками.
Мэ турэ хостэнум
Только имя твоё мне останется. Знаю, наверно,
Промычу через боль, как телёнок на бойне кошерной,
Это имя твоё в долгий миг, и недужный, не нужный
Никому, будто дождь, растекусь на июньские лужи
Он оставит меня, Б-г, хранящий влюблённых и пьяных,
Покровитель безумных, звонарь бубенцов караванных,
Он оставит меня, так как небо с землёй – остаётся,
И еврейское, глупое сердце моё не забьётся,
Конвульсивно, бездумно, движеньями пойманной птицы,
Это краткое имя твоё да продлится, продлится…
***
Осень, запах арчи и дрозды улетают домой
Не канючь, не ворчи, мне айву золотую помой,
Ну давай же, пора, видишь, к печке гудящей приник
Наш хозяин двора, и дымится его дробовик.
Вот и уголь готов, соль и перец по вкусу и на
Пару певчих дроздов - пол-айвы и поллитра вина
И горшочки в золе поспевают и ночь впереди
Только пламя залей, только пёрышки с пола смети
Но почудилось мне словно долгую песню вдвоём
На осеннем огне мы с тобою поём и поём
Там грядушего ждём, где В-евышний разлил молоко
Над последним дождём, рассекая страну облаков
В белых крапинах весь, к твоему приникая плечу
Нашу добрую весть по секрету тебе прошепчу,
Стану ветром простым, пестрядинные перья раздам
Улетают дрозды, ну а что остаётся дроздам
***
Небесные рыбы во тьме распустили молоки
Июнь волоокий иудит, достанет мороки
Нестись и скрываться от летнего ливня, однако
В любую погоду старинный маршрут одинаков
А наша планета, на счастье, не сходит с орбиты
И бледные склоны гвоздями акаций оббиты
И шорохи тонут в пределах укромных локаций,
Иссохшие травы, колышась, под ноги ложатся
И колет татарник, цветами цепляясь за платье
А ты не заплачешь, лишь только минуту заплатит
Нам целая вечность, привыкшая целиться в спину,
Грядущее время, в котором тебя не покину.
***
Дни закругляются, стонут свирели и снова
Сеются бледные росы по иглам сосновым,
И на отрогах гремя, словно ножны пустые
Сходят в долину Тежлера дожди обложные.
И, в кровянистых зарницах, закат неспокоен
Стелется плотный туман, словно жмых с маслобоен,
И на шершавой, лишайной ладони оврага
Бусами белые овцы сбегают с эйлага
Сень моя серая, я терпеливый наследник
Самых последних плодов, и посевов последних,
И на прорехах твоих, в ярких проблесках кратких,
Я дорасту до земли и уйду без оглядки.
Апшеронская ночь
Апшеронская ночь, дождалась бы меня напоила бы
Соком первой листвы, липким светом бульварной грозы,
И почти зелена молодая звезда над Баиловым
Застывая над бухтой в канун уразы
Через долгие дни, в именах и названиях путаясь
Ты не вспомнишь себя — потому что не сбудется, нет
Давний свет над косой, где кончается город, как будто из
Детства будущей жизни похищенный свет
И тягучий акцент нам с тобою не бросить, не вывести
Хоть и вечного нет, и бессмертного тоже, хотя
Каменеет лоток водостока чешуйками извести
И янтарные мушки на прелые сливы летят
Тифлисский фильм
Сойдут ко сну киношные селяне,
А завтра - верхний свет, а завтра – бой.
Хрустя, отары Иоселиани
Сбегут по южным склонам за травой,
И золочёный город на латыни
Тифлисский фильм закажет навсегда,
И станет свет овалами златыми,
Пока грустит грузинская звезда,
И горький сыр просыплется на шпили,
Сырые рыбы вырвутся на юг,
Где вянут розы Пиросманашвили
И пироманы кушают курдюк,
Где остаётся выспаться маленько,
Послушать небо в грохоте колёс,
Где облака с разводами маренго,
Сунели-хмели, пепел папирос,
И золотой чанахи пахнет тонко
И напоследок видится одно -
Что мы живём, пока не рвётся плёнка
И бледный свет летит на полотно.
Армянская omerta
Народ-близнец, я знаю вашу речь,
Но жжёт уста армянская omerta,
И в земляной печи мне не испечь
Солёный хлеб долины Алашкерта,
И семена не бросить, семеня…
Кому Урфа, а мне – всегда Эдесса,
Пусть даже небо хлынет на меня,
Как сноп огня на Плуза Хованнеса,
Пусть эта мука тянется века,
Как ваша ночь, черна и безъязыка...
МукА Спорад над дымом городка,
Кресты базилик, запах базилИка…
Варташен
Варташен остаётся в плену, не прощается плен,
Поцелую тебя, прокляну, Варташен, Варташен,
В долгий миг, обративший меня в плач арычной воды.
Где льняные твои облака, где ручные сады?
Как же вера твоя нелегка, что без боя ни дня
Вой азана и ор ишака, хрип весны и резня.
Словно море, замёрзшее в шторм, мой Кавказский хребет
Позабыть, променять бы на что, и уплыть на арбе
Только эхо твердит под горой "никогда не умру",
Где кочевник морозной порой подбирает хурму
Последний из молокан
Когда накровлю ляжет ровно
Песок, со звуками воды
Проспект амир тимура словно
Осыпан золотом орды
И от жары под каблуками
Асфальт чирикает чижом
И водомёт журчит о камень
На языке моём чужом
И во дворе родном ни звука
Печаль травою не расти
Лишь сон дудука стон дудука
Моё последнее прости
Куда девается прохожий
Средь минаретов и оград?
Все части азии похожи
Как бухара на самарканд
Поверив в сказку о Рассее
Чураясь медленной езды
Глядишь, как сонный свет рассеет
Звезда над улицей Звезды
И вспомнишь, выйдя далеко за
Пределы азии одной,
Как сохнут пыльные стрекозы
Спя над арычною водой
И выйдешь в азию другую
Где каждый продавец знаком
Ты не торгуешь? Не торгую,
Увы. И цокот языком.
И не расслышишь в гуле свыше
Судьбы последних молокан
И над землёй отчизны бывшей
Стоят пустые облака
И позабудь
Не тишиной меня порадуй
А вновь, за тысячей морей,
Поведай, как блестят спорады
Над горской улицей моей,
И ты всегда свежа, и только
Не будешь помнить этот день,
Где нам на бис лабает польку
Пожарный, в каске набекрень,
В стране, где вечно ветрен хмурый
Бульвар в печальном неглиже,
Готовые к закланью куры
Кудахчут с верхних этажей,
И льётся синяя водица,
Из пасти мраморного льва,
И непременно повториться:
Печаль, куриная мольба,
Спорады цвета купороса,
Сварная пыль на мостовой,
Трубач - пожарный синеносый,
И мы с тобой, где мы с тобой
Ещё задержимся немного,
И не останется без нас
Пейзаж с луной и синагогой.
А в южном городе весна,
И знаешь, этот вечер - вечен
И облака его легки
И курам не раскроют печень
И не разрубят позвонки,
Хоть грезят сонные мещане
Рубином, спрятанным в зобу.
Махни рукою на прощанье,
И позабудь. И позабудь.
Соблюдая феншуй
Мимо голые соли спеша
Мимо жёлтые тени мимоз
Погляди, золотая душа
Кто тебя перевёз
Мимо сальные сны патруля
Мимо тощие крики ворон
Посмотри, кто стоит у руля:
Аарон ибн Харон
Только ночь от себя отнялась
Прошепчи, не кидай, не японь
Иероглиф, бухарская бязь
Караванная вонь
Созерцая паденья комет
И над мраком огни-виражи
Иудея и эллина нет
Наконец-то скажи
Там, где косточка, семя, росток
Там лежи, и не дуй и не плюй
Под песком головой на восток
Соблюдая феншуй
Июньское
Сошёл июнь братва бухлом затарилась
Ну что теперь? поедем поедим
Не спит мой слух под вывеской нотариус
Метёт траву приезжий аладдин
Не рисовать бумажным полем рисовым
Какой-то снег, какой-то свет извне
И станет так орехово-борисово
Что хоть живи на розовой волне
И позабудь о том, что рельсы кончились
И рысолов призвал своих рысят
А над землёй висят такие гончие
Такие псы над городом висят
|
| |
| |
| stogarov | Дата: Четверг, 06.03.2014, 19:36 | Сообщение # 65 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник номер 63
* * *
Новые листья на высохших розгах,
Серый кузнечик с лазоревым брюшком,
Поздние яблоки, поздние розы,
Легкие пчелы в кустах сентябрюшек -
Все, что родиться и спеть запоздало -
Нежная травка у самых морозов...
Скоро конец, но душа не устала.
Легкое облако. Легкие слезы.
***
Сегодня день такой немелый,
Как будто в синьке много мела,
Сегодня день такой неточный,
Шатучий, словно зуб молочный,
Сегодня вечер виноватый,
Запнувшийся на всякой тропке,
И электрическою ватой
Заткнуты гулкие коробки,
И каждый здесь ответ наивен -
Сегодня ночью будет ливень.
* * *
Как странно, что наш дом - поля,
И тополя и клен высокий.
В пруд тихо сыплется земля,
Луна свила гнездо в осоке.
Как странно, что наш дом - везде,
Как лунный свет разлит по свету,
И ни начала, ни конца
Ему и не было и нету.
Луна зашла. Кричит петух.
И сердце бьется во весь дух.
* * *
Мы уснули под шатром зеленым,
А проснулись в белых облаках.
Я люблю вас, облачные клены, -
Ваша мощь небесная легка.
Я люблю вас, огненные пчелы,
Вы из сердца пьете жгучий мед
И летите в улей свой веселый,
Чистый улей ледяных высот.
***
Подарили мне флейту, чтоб было за что зацепиться:
Флейта - та же соломинка, только крупней.
Только голуби в ней поселились, скворцы и синицы -
Как в скворечнике, дырки просверлены в ней.
В моем доме всегдашний разор новоселья:
Не разобраны книги, не врезан замок -
Но кочует по комнатам птичье веселье,
Покидая сверкающий лаком домок.
И теперь навсегда я в разлуку не верю -
Настежь окна (хоть вылетят стекла из рам),
Разлетайтесь, крылатые ноты апреля,
Вместо писем и вместо цветных телеграмм!
Ларисе Володимеровой
В местах, столь отдаленных, что могли мы
Не столь их отдаленными назвать бы,
Листва слетает на худой суглинок,
Рябины пышут, и вскипают свадьбы,
Капуста голову кладет под нож крестьянский,
И ведра звякают о камень у колонки,
Но нынче некому там разбирать пасьянсы
Листвы и ломких луж головоломки.
В отсутствие тебя там хлеба вдосталь,
И воздуха, и дегтя (смазать бричку).
Свистит за лесом удаленный доступ
В иные сферы вхожей электрички.
* * *
Добредя до Ярославля
И без жительства на вид,
Умирает непрославлен
Заболоченный пиит.
Только Боженьке известно,
Что стояло на кону,
Как по-комсомольски честно
Он любил свою страну.
Он прокурен и нечесан
И не болен он ничем,
Кроме брошенных покосов
И обрушенных печей,
Кроме страшного разора
В обожаемом краю,
Кроме муторного спора
"Ай лав ю" и "мать твою".
Председателю колхоза
С упокойником хлопот,
Но непрошенная роза
У могилы расцветет -
Эти розы самостийно
Вырастают там и тут,
Словно новые крестины,
Прославляя смертный путь,
Словно праздник обновленья,
Оставленья чепухи -
Розы, вечные селенья
И забытые стихи.
***
Посели в моем сердце печаль навсегда,
Потому что земля я и в землю уйду.
Потому что веселье - не в небе звезда,
А звезды отраженье в осеннем пруду,
Потому что горячая жизни страда
Замирает в небесном сияющем льду.
С черных ягод холодная каплет вода,
Тихо кружится лист в просветлевшем саду.
Что-то надо еще в этом сердце стереть -
Это жизнь в нем ненужной торчит запятой,
Как последний скворец в затяжном ноябре,
Как последнее яблоко в кроне пустой.
* * *
О лето! Цветенье укропа
И вишни в наклевках скворцов!
О птичьи невидные тропы
До облачных белых дворцов!
И в жарко синеющей глуби
Порой серебристо блеснет,
Как капля, студящая губы,
Дневная звезда - самолет.
ПЬЯНЮЩАЯ ПЕСНЬ
В.Бутко
Ночью ветер шумит и шумит -
Он сегодня свободен.
Ставня хлопает и скрипит
В запустелой слободке.
У меня есть на стенке ковер,
В рукомойнике - плесень,
И усеянный звездами двор
И сверчковая песня.
Ночью август сменяет июль -
Только ночью.
Новый месяц сидит на краю
Старой бочки.
Хоть бы ставня свалилась совсем
В лес бурьяна.
Сами вы, господа, сами все
Вы немножечко пьяны!
БОЛЬНИЧНАЯ ЛУЖАЙКА
В.И.Красильниковой
От весны до зимы тут царит повилика,
Обливая все запахи медом воздушным,
Мотыльков тут толкутся летучие блики -
Прошлогодних цветов все забывшие души.
Повилика не знает, что здесь умирают,
Ей неведомы спирты, иголки и ваты,
Ее рай на земле заменяется раем -
Насекомым, цветковым и невиноватым.
Повилика не знает, куда и откуда,
Аромат, улыбаясь, обманчивый точит,
Раньше нас тут была, да и после нас будет,
А зима - это только подобие ночи.
Где же мы, пережив нашу зиму, очнемся,
Невозможно не думать в синюшной палате,
А лужайка смеется и ночью ли, днем ли
Всех зовет примерять мотыльковые платья.
* * *
Л.Рябовой
Листья красной осины
Цепляются за валуны
И скользят
В затененную скалами воду.
Отраженья камней,
Как осенние ночи, длинны.
Осень в реку глядит,
От своей цепенея свободы.
***
Жизнь сузилась до выдоха и вдоха,
И всхлип и вздох - все повод для пассажей.
Я собираю жизненные крохи,
Как гальки на пустом осеннем пляже.
И море рядом, но не окунуться.
И, увязая в россыпях холодных,
Я даже не пытаюсь дотянуться
До рыб небесных и до звезд подводных.
СИРЕНИ
В.Н.
Два посланника - ветер и дождь -
То ли ангелы, то ли кентавры:
Легких крыльев шумящая дрожь
И тяжелых копыт топотанье.
Два посланника. В мокром саду
Терпеливо с полуночи ждут.
Я ждала - но не их, но других -
Но напрасно: окно голубеет,
От цветов и от капель по лужам - круги.
Вы за мной? Так влетайте скорее.
Это облако или сирень?
Это неба погибельный крен.
НИЧЬЯ ТЕТРАДЬ
Nomina sunt odiosa
"Имена ненавистны" - прямой перевод.
Заговорщицкий дух ироничных латинян
Разрушает неписанных кодексов свод
И привычного смысла смывает плотину.
Имена ненавистны. И что за корысть -
Сохранять свое имя, как чучело птицы?
Имя легкое, в небо лети, растворись,
Затеряйся в толпе поговорок латинских.
Имена ненавистны. Но помни меня.
Безымянный мой голос услышь и ответствуй.
Если профиль найдешь свой в прибрежных камнях,
То и мой в облаках отыщи по соседству.
|
| |
| |
| stogarov | Дата: Четверг, 06.03.2014, 20:13 | Сообщение # 66 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник номер 64
***
«Слушай, осень, а ты хороша:
у тебя между листьев душа —
что ты хочешь,
душа золотая…»
«Я хочу половину Китая,
жёлтым мелом метённый восток,
в голове золотой бугорок:
он блестит и царит в голове
там, где осень,
а может — и две».
***
Слива и липа, синица и ласточка —
мне ли вас не воспевать?
Или по плитам осеннего кладбища
мяч с мудаками гонять?
В мокрой листве отражается золото,
мяч под ногами звенит -
все хорошо, если сильно и молодо
сердце от злости болит.
Все хорошо, если каждая косточка
твердо впечатана в стих...
Слива и липа, синица и ласточка -
это о вас, дорогих!
* * *
Раскосых ласточек мелькнуло мне сейчас,
и вечер в городе, как в дереве, погас.
Не стало Киева! а над моей Москвой
Китай лысеющий склонился головой.
Привет, империя, я твой больной солдат,
я болен бедностью, но августом богат!
Я в ссылке призрачной, но весь я не умру
в листве таврической, на каменном ветру.
На старом кладбище примерю, как дурак,
имперской выделки невидимый колпак
и, прямо в голову глотая аспирин,
поверю в Тютчева, поверю не один.
С двумя подругами продрогший человек,
влечу в парадное, как пчёлы на ковчег,
а ветер с севера, повисший в тишине,
подует музыку о звёздах и луне.
Хоть деньги осени (искомое тепло)
навряд ли выдадут Гадес или Дельво,
но умных ласточек небесная Москва
китайским золотом вернёт мои слова.
***
Сядет кошка
в самолет, заберет
меня в полет, соберет
меня на небо -
кушать Библию
из хлеба, пить
из Господа
вино, видеть
ангело-кино, быть
поэтом и святым -
помнить крымское,
как дым!
Natura naturata
Кто обитает на лугу?
Букашки и цветы!
Ночуют парочки в стогу –
глаза у них, как ты.
Природа есть печальный храм
пчел, бабочек, кротов,
деревьев, птиц, шадам-тадам,
зверьков, пеньков, кустов.
И я ходил с подругой в лес,
где на ветвях сидел.
Ловил мерцание небес,
на ангела глядел.
Ступал неслышно по земле,
не принимал травы.
Свою любовь держал в тепле –
превыше головы.
И тихо освещая путь,
напоминая дым,
я жил затем, чтобы вздохнуть –
и стать невидимым.
ПОЭТ
На черную музыку вышлем дозором
строфу из дождя и травы,
держа говорить драгоценным укором
большое лицо головы.
Запомним деревья и двинем их следом –
пусть светом накатится гром
на страшное место за домом и садом,
как мог бы поэт о другом:
"Из горницы в сени свеча отступает,
сверкает на маковке крест,
и форму, как рифму, себе подбирает
души золотой манифест".
Я взять приготовить куплет Пастернака;
болтать его эдак и так
пытался уметь, но семантику знака
мне нет, не раскрыл Пастернак.
Товарищ писатель – сердец воспитатель.
Не надо его объяснить.
Я песенный стану ему подражатель,
а он мне прочтет, так и быть:
"Из комнаты в душу свеча переходит,
душа растворяет свечу,
но ряд операций в пути происходит,
с которыми лучше к врачу.
Бормочутся дрожжи, и брыжи, и фижмы,
случаются тремор и тик...
Я вынесу всё! Я поэзию выжму.
Я спрыгну сейчас, проводник,
под сильную землю за домом и садом,
под книгу, забытую в срок,
с лиловой грозой, с пионерским отрядом,
с моим языком поперек".
* * *
Подруга никогда сегодня виновата –
погасла опера в крови...
Ты любишь метроном? вот так и я когда-то
любил предмет любви.
Едва определит разумная красотка,
что денег часто нет,
– Сомнений тоже нет, но есть покой и водка, –
отвечу ей в ответ.
Под маковую тень цезуры и венеры,
не покладая глаз, ровесница меня,
спеши собой делить жилплощадь сей химеры,
где гордый внук, и финн, и прочая родня.
Кому не устоять в монументальной позе –
тому разлука позади.
Кому подарок был на искреннем морозе
за то, что проследил два тела во плоти.
Кто Моцарта прочла, кто с Кантом осторожен,
кто людям посвятил гуманитарный хлеб,
кто говорящий кто, губами неподвижен,
в тебе могу взахлёб.
А что там сообщать, по сердцу понимая,
легко ли, тяжело
идут и этот снег, и эта дорогая?..
Пускай себе идут, куда оно прошло.
***
Кто ходит в Рим, кто в Азию живёт
кто Мандельштам за то, что понимает
про дерево, по имени Растёт
и про любовь, по имени - Бывает
Кто проще днём, кто ночью знаменит
кто хочет Крым, двух девушек, собаку -
над ними Бог, как бабочка, сидит
и светит свет на эту вот бумагу
Родной язык, невидимый на вид
тогда горит -
чем дольше, тем быстрее
и сам себе, как старший, говорит
о царской тишине-гиперборее
Там книга, стихотворная внутри
лежит с бесшумным шелестом на троне
и весь язык, покуда не умри
хранит меня в её огромной кроне
...Сгорит библиотечный листопад!
затянется помётом пепелище
а деревянный ангел
наугад
чем лучший ученик напишет чище
Смешав чернила, мёд и молоко
расправив кипарисовые крылья
он будет петь легко и далеко
от вечера античных облаков
до утра золотой славянской пыли
***
А голова болит, не умолкая
от тонких книг, от сахарной луны
где мы пробились, "TRISTIA" читая
на родине, закрытой до весны
Ни сердцем пасть перед весёлой рощей
ни перед храмом, тёплым, как стекло
Но виден отблеск девушки
поющей
летейское речное ремесло:
"Мои глаза и губы тяжелеют
как пляски детские в стареющей стране
Стихов любви я помнить не умею
когда скольжу при звёздах и луне
А, МОЖЕТ, ТАК -
искусства и науки
как призраки, не весят ничего
пока мои мерцающие руки
плывут у изголовья твоего..."
***
Приснится бородатая кифара
что мы глупы и смотрим Коктебель
где речь ложится в ночь
как в детскую постель
и бродят серебристые отары
У самых губ шевелится волна
теплеет тишина береговая
и если есть подводная страна -
давай не жить, такой страны не зная
Давай грустить на маковый закат
и дыма христианские отрепья
пока в неторопливый листопад
струятся водянистые деревья
Оттуда не вернёт твоя строка
здоровье, деньги, девушку и счастье
Но дрогнет деревянная рука...
и с хрустом -
переломится -
в запястье!
***
Велик словарь – предатель и герой.
Склони тебя перед его горой,
столь высоко закрытой в цвет заката,
что ты, перстом вскочив на карандаш,
туда стишка, едва стишком куда-то,
слегка навек попишешь и отдашь.
***
Как рыба на ветвях, я мучаюсь от жажды
что снова будет все, что было всем однажды
Я слышал этот взгляд и видел этот голос:
вот в правом пальце – сад, вот в левом пальце – волос
Но волос – это вол. От зноя изнывая
повозку тащит он, где жажда мировая
***
Где дрожит звезда
о богатом Боге –
не звезда, а яблоко
из-за дыма –
там Елена
тенью стоит в соборе
в черной блузке
так же черно любима
Словно клавиша
западает память
про любовь –
эту черную точку счастья
лишь бы тени теней
по себе оставить
лишь бы видеть лучше
чем сон в ненастье
Как по левым пальцам
считай-запомни
небольшие дни
октября недели
крылья пыльных ангелов
через вторник
свет багрянодальний
когда летели
Летает бабочка
Твой ангел печален –
но Бог неслучаен
Летает бабочка
и мотылек кружится
Поется девочка
и мальчик говорится
За книжным шелестом
с холмами и свечами –
чем они заняты?
Наверное, ночами
Вот зиму прожили
и скоро будет лето
и что-то страшное
как борщ или котлета
как полубабочка
над свечкою шипящей
как посох пастыря –
тяжелый, настоящий
Ходите Господу
нестройными рядами
Хватайте девочек
и мальчиков руками
Не пейте вечности
из козьего копытца
Не спите с бронзою
которая вам снится
А эта дудочка –
ни добрая, ни злая
Отполирована
гортань ее сухая
Она лишь кажется
на ближний свет похожей
но мыслит – воздухом
и лицемерит – кожей
Спасибо клавишам
как пальцами стучащим
Спасибо дурочкам
горящим, предстоящим
Спасибо мертвому!
для ангелов знакомых
стоит день-золота
лишь в царстве насекомых
***
Сказать: стояла, как хотела,
больная верба за окном,
сова язычница шумела
далёким с детства языком.
Скажи: в Ерусалиме вечер,
проходят воздух тополя,
ложится ласточкам на плечи
птиценебесная земля.
Скажу:
Господь оттуда снится,
а в букваре –
живёт синица.
|
| |
| |
| stogarov | Дата: Четверг, 06.03.2014, 20:14 | Сообщение # 67 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник № 65
Тебя никогда не покину...
Тебя никогда не покину
Даже в своих снах.
Во все стороны руки раскину,
Будто солнце в облаках.
Твоей буду верной подругой,
Твоей буду вся целиком.
Счастье закружится белой вьюгой.
Будем, как дети гулять босиком.
Навсегда - кажется долго.
Буду с тобой до самого конца.
Не знаю отмерено сколько.
Я подожду тебя у крыльца.
За что мне такое счастье...
За что мне такое счастье:
Любить тебя;
Плевать в лицо ненастью;
Улетать в небеса?
За что мне такое счастье:
Быть рядом с тобой;
Слышать от тебя «Настя»;
Касаться тебя рукой?
За что мне такое счастье:
Родить сына от тебя;
Тонуть в пучине страсти,
Закрывая глаза?
За что мне такое счастье:
Быть любимой тобой;
Обладать над тобой властью;
Быть твоей женой?
Мне бы только слышать твоё дыхание...
Мне бы только слышать твоё дыхание
В темноте нашей спальни;
Рукой касаясь груди, ощущать
сердцебиение.
В одном тебе всё моё спасение.
Мне бы только рядышком с тобой
помолчать,
Не нарушая словом тишину.
Глаза могут больше о нас сказать.
В твоих же я камнем иду ко дну.
Мне бы просто провести рукой
По твоим руке, волосам, лицу,
Ощущая себя легкой ни неземной.
Но эта ночь подходит к концу.
Мне бы только раствориться навсегда в
тебе,
Навсегда быть с тобой в твоей крови.
Ты только скучай, вспоминай обо мне!
Ты только меня так же сильно люби!
А знаешь, я тебя боюсь...
А знаешь, я тебя боюсь,
Хотя давно даже смерти перестала
бояться.
За тебя Богу молюсь,
Но чувств к тебе не перестала
пугаться.
Я боюсь тебя очень-очень
Особенно темной ночью,
От того, что скучаю очень,
И не могу поставить точку,
И хочу от тебя сына и дочку.
Я боюсь тебя и за тебя тоже,
Надеюсь моя любовь тебе поможет.
И знаю мой страх не уйдет никогда,
Если буду любить тебя всегда.
Любимый,единственный для меня...
Любимый, единственный для меня,
Приди ко мне при свете дня,
Приди ко мне во мгле ночной
И своей нежностью укрой!
Прошу, побудь со мной ещё;
Ещё часок, ещё минутку.
Дай опереться на твоё плечо,
Улыбнуться на незатейливую шутку.
Любимый, милый мой, родной,
Навсегда мои мысли с тобой,
Навсегда связаны наши руки,
Даже в часы долгой разлуки.
Прошу, возвращайся скорей,
Подари радость видеть тебя!
Согрей теплом тысячи свечей,
Милая половинка моя!
|
| |
| |
| Dolgov | Дата: Пятница, 07.03.2014, 05:23 | Сообщение # 68 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 266
Статус: Offline
| Участник №66
МНЕ ВЧЕРА НА МОБИЛЬНИК ЗВОНИЛ...
У меня на один только номер на звонке стоят колокола.
И один-единственный голос я услышать в ответ боюсь.
Бог вчера мне звонил на мобильный — а я не взяла.
Интересно, чем я за ханжество поплачусь?
У меня, как и у девяносто пяти из ста,
Есть две тысячи оправданий и веских «но».
Бог он все-таки - бог; перезванивать он не стал.
Да и я бы ему не ответила все равно.
Вот какой между нами может быть диалог?
«Ты грешила?» «Пожалуй» «Ну ладно, давай, пока»?
Мне вчера на мобильник сдуру звонил сам бог.
Только где же была божественная рука,
Когда я собирала битое на куски,
излохмаченное, поверженное в бою?
Видно, богу в раю дорого стоят звонки.
Так что я ему лучше тоже не перезвоню.
Мне вчера на мобильник зачем-то Господь звонил.
Может, просто ошибся. Может, хотел контракт.
Как назло: телефон его номер не сохранил.
Ничего необычного.
Просто забавный факт.
МОЛОДЫЕ
Зачем задавать вопросы, заведомо зная, что тебе соврут?
В мире, где каждый второй себя-то не слышит,
Но при этом остается безмерно крут:
Получает должности, старается вскарабкаться выше,
Руки ставят в сторону — при падении,
при высоте — в бока,
Считает деньги, планирует каникулы на Гоа,
Новый авто, компьютер, кофе в старбакс...
Словом, платит одну из негласных такс
За право представляться хищником среди вас.
У него золотые карманы и на выгоду глаз-алмаз.
Он молод; У него чуть больше, чем треть мира уже за душой.
Вечера он проводит в компании — холостой,
Как патрон, но зато говорит на культурном мате.
Вечер неинтеллигентно заканчивается кроватью.
На утро — поцелуи попадают в категорию "вето".
Он довозит ее до работы, обсуждая политику, котиков, конец света,
Они могут даже встретиться вдруг на митинге, друг друга запостить в бложек,
Сто лайков на «Он(а) хорош(а)». Рейтинг позволит.
И совесть тоже.
И оба поедут дальше — совмещать реальное с жизнью в айпадах.
Собственно, ему немного для счастья надо,
За что-то бороться — все равно что, главное — толика интереса..
Поколение воинов не во имя цели,
а ради
боевого процесса.
ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ
Остаюсь с собой на беседу дома.
Занавески — плотно. На кухне — свет.
Ну признайся: это тебе знакомо.
Ты живешь так вот уже много лет.
Закрываешь ставни — и ищешь дыры.
Выключаешь лампы — и жжешь свечу.
Если дальше будешь бежать от мира,
Я твои порезы не залечу.
И на все, что есть — не найти ответы.
Все равно какой-то немой вопрос
Изломает хрупкие силуэты,
Разобьет не раз пострадавший нос.
Может, так и правильно — без сомнений.
Может, нужно просто не знать причин?
Ну давай, родная, вставай из тени,
Выбирайся из-за нестойких спин.
Все тебе по силам, и все — по плечи,
Раз еще жива ты и мечешь яд.
Ты же знаешь это: никто не вечен,
А о мертвых плохо не говорят.
И пока ты дышишь благополучно,
Не ищи спокойствия тут, на дне.
Ты же знаешь, как тебе станет скучно,
Если ведать все о грядущем дне.
Ты же знаешь: стоит хотя бы пяткой
Ощутить, как быт под тобою тверд,
Ты опять сорвешься. И без оглядки
Рухнешь прямо в омут башкой вперед.
Так что хватит ныть на судьбу-судьбину,
И пытаться вымыслить, что зачем.
Твоя жизнь, поверь, будет слишком длинной,
Чтоб сложить ее сразу и насовсем.
ПОЭТ, БУДЬ
Я тороплюсь есть. Страшно боюсь спать.
Вдумайся - как коварна кованая кровать:
Сколько ты мог сделать, сколько насочинять?
Просто забей на тело — телу не привыкать.
Очередное лето — очередной изгиб.
Можно зваться поэтом, пока ты еще не погиб
От виски в стаканах колотых, от дыма черней не стал.
Тот, кто здесь ищет золота - обречен на провал.
Тот, кто здесь ищет честности, лиры протяжный стон
Может по гулкой лестнице сразу спуститься вон.
Век нас одел по моде, и большего нам не надо:
Все мы — коктейль наивности с самым опасным ядом.
Свет от софитов слепит хуже солнечных вспышек.
На пол упавший пепел громче бега по крышам.
Крепче держись за слово, если решился взяться -
Смешивай ремесло киллера и паяца.
И каждой строфой стреляй, как будто бы стих — рулетка.
В десятку тот попадает, кто прицелился метко.
Поэт, будь звончей монеты и не опустись до лжи!
Вслушайся: это в зале чье-то сердце дрожит.
МОДА НА ПОЭЗИЮ
Розы красные, фиалки синие — и ни капли ни вкуса, ни смысла в этом.
Лицо запоминается меньше имени. В наш век модно зваться поэтом.
Каждый второй — помесь Есенина с Бродским, Сафо с Крыловым -
И слава богам, если из всего этого получится Полозкова.
Здесь все друг друга знают; на пороге метят друг друга полукивком.
Садятся в кресла, закуривают, пьют чай с медом и коньяком,
Апплодируют, если выступающий замолчит...
А чего он читал — пусть разбираются близкие и врачи.
В наш век, сломанный сначала Советами, потом внезапным царем,
В наш век, вскормленный, словно дворовый пес волчьим молоком,
Интернетом, революциями, борьбой за правду и без -
Только ленивый еще в поэзию не залез.
А кто не залез, у того своя правда, свои дела,
Свои идолы и кумиры, свое мнение и права,
И что там очередная бешеная родила
На пяти страницах бисерным почерком — трын-трава.
Голос поэта — уже давно не рупор народа и даже не его писк.
Когда мир открывает страница вконтакте, нет и намека на риск.
Каждый второй анонимен, безлик, но он
Может порадовать Сеть своим новым стихом.
И по лайкам определить размер лаврового венка.
Иногда хочется дать поколению такого пинка,
Чтобы больная задница стала большим клеймом
И напомнила чертовым интернет-дикарям о том,
Как всего лишь каких-то тридцать годков назад
Было страшно раскрыть тетрадь и поднять глаза,
Было страшно подписывать имя свое под строкой.
И зваться поэтом значило забыть про жизнь и покой.
Я бы посмотрела тогда в пьяные ваши глаза
И спросила, кто бы из вас решился писать.
Впрочем, если говорить честно без всяких «без»..
Я бы такой вопрос задала и себе.
АЛКОГОЛЬНЫЙ JAZZ
Он сидел за столом. Стол был крив и угрюм.
Стол хранил в своем дереве сладкий парфюм,
А ему так хотелось выбросить стол в окно.
Он достал лист бумаги и начал писать.
Стол следил за рукой псу цепному под стать
И на каждое слово скрипел и покачивал дном.
« Дорогая, прочти, не скупись минут,
Такие, как я, не пишут, а пьют,
Но я рискнул, потому что не смог в глаза.
Я в тебе потерялся, ну что за черт.
Вроде взрослый мужик, а все идиот.
Я не помню свой возраст уже, я вернулся назад.
А помнишь мы ходили с тобой на концерт?
На твоем прекрасном полночном лице
Светилась такая улыбка, что я был в раю.
А потом пришел он, в этой кепке, в штанах...
Дорогая, я впервые почувствовал страх.
Страх, что я его прямо сейчас безвозвратно убью.
Я ведь мог топором, если б в баре топор,
Я б его хоть бутылкой — и тело во двор,
Но ты без топора оглушила меня в момент.
Ты смотрела в глухие его очки,
Как у мартовской кошки твои зрачки...
В тот момент, дорогая, я понял, чей здесь хеппи-энд.
Как-то так получилось, ты помнишь, мисс?
Мы втроем тогда бешено напились.
И когда выходили из бара в ночную муть,
Я подумал, что стоит как Хемингуэй
Окрестить пистолет фамилией своей
И с твоим, дорогая, именем крепко заснуть.
Вот прошел уже год; мы с твоим mon ami
Пили столько, что вряд ли остались людьми.
Каждый раз вспоминая тебя, мы старались налить.
Только разница в этих пьяных делах
Между им и мной читалась в глазах:
Я пил, потому что любил, а он — чтоб любить.
Я вчера видел вас; вы гуляли вдвоем.
Он играл. Ты смотрела. Я стоял за углом
И глядел на свое отражение в прозрачном стекле.
Да, пора мой диагноз давно прописать.
Там всего пара слов — ты не мучай тетрадь,
Так запомнишь: я просто сдвинулся на тебе.
Я не буду мешать, я не буду искать,
Я как пил, так и пью; да и вашу же мать,
Это все, что я мог — утопить себя в алкоголь.
Убирайся к чертям из моей головы!
Я любил, я люблю, но мы снова на «Вы»
И на «Вы» будем вечно, а он будет вечно с тобой.
Дорогая, Вы забыли у меня бокал.
Я его вам почтой вчера послал.
Все, что нас еще как-то держало — кусок стекла.
Я в Вас много не мог никогда понять.
Ваши тайны теперь будет охранять
Этот самый. Все Ваши тайны — его дела.»
Он скрепил конверт красным сургучом
И склонился над пахнущим Ею столом.
Он достал зажигалку, но не достал папирос.
...Стол горел, будто доски поджег сам черт.
Он стоял над огнем как шальной идиот,
А потом сжал письмо и на почту его понес.
|
| |
| |
| Dolgov | Дата: Пятница, 07.03.2014, 05:44 | Сообщение # 69 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 266
Статус: Offline
| Участник №67
* * *
Осеннее пространство пустоты
не терпит, заполняя промежуток
внезапными синкопами дождя
и ощущеньем безраздельной грусти.
Ты взял билет на зрелищный финал
широкошумной жизни поколений?
На подиумах медленных бульваров
вовсю идет прет-а-парте листвы,
на шаг опережая бабье лето.
Тебе знаком парад-алле аллей
запечатленных фотовспышкой солнца?
Лес в шапочном разборе. Тишина
в своих руинах прячет очевидность.
И женщина скрывает миловидность
под одуванчиком дождевика,
а ты готов влюбиться, но пока
не замечаешь, зонтик теребя,
что вертится земля вокруг тебя.
* * *
Отдав поэзии должок,
тяжелыми пластами прозы
ложится время на лужок
в предчувствии метаморфозы.
Над ним колышется трава,
и тают в неоглядной шири
прекраснодушные слова
коммунистической псалтыри.
О прошлом грезит тишина,
но память – как живая рана!
И поднятая целина
кончается у котлована.
Когда-нибудь настанет срок
той жизни, пафосной и нищей,
и нам, месившим грязь дорог
в погоне за духовной пищей.
Былых событий пересказ
продолжит будущий историк,
бросая золотой запас
с размаху на журнальный столик,
и может быть когда-нибудь
поставят крест на месте голом,
где звезды скрашивали жуть
пустыни, выжженной глаголом.
А здесь, за гранью прежних лет
веселой стайкой Юность бродит
и прелести своей секрет
в реальной жизни не находит.
И не понять им, молодым,
того высокого настроя,
который превратился в дым,
лукавый разум беспокоя…
* * *
Те времена, каким уже не быть,
отхлынули, оставив мелкий мусор
на полосе прибрежного песка.
Мы здесь бывали много лет назад.
Еще шумели праздничные флаги,
еще сжимал кулак гранитный Тельман
у станции метро «Аэропорт»…
Ах, молодость! С утра на целый день
влюбленных увозила электричка
в ближайшую от дома глухомань.
Тогда деревья свешивались в воду,
от лишних глаз скрывая дикий пляж
(не слишком людный). Нынче из пейзажа
все выпало – деревья, праздник, ты;
и к той воде уже не подойти.
Не тень – воспоминание о тени
указывает стрелкой на забор
и на табличку: «Частное владенье».
На небе ворковали облака.
На берегу вверх дном лежали лодки.
В ложбинах пахло снегом. Рыболовы
в громоздких прорезиненных плащах
ловили солнце. Что ловили мы
на островках нечаянной свободы,
вдали от голубей и транспарантов
и улиц имени КПСС?
День шел к закату вдоль крестьянских изб;
скрипуче пел колодец; репродуктор
вещал об укрупнении колхозов,
и ты пила парное молоко.
А то, душа, какими были сны,
теперь неважно. Разве что тропинка
осталась мне на память о тебе
(когда-то здесь ходили грибники).
К шоссе срезая путь, легко увидеть
не лес – воспоминание о лесе,
не радугу еще, уже не дождь.
ВРЕМЯ УХОДИТ ВПОПЫХАХ
даже не успев завершиться
его место уже занято
настоящее становится прошлым
в момент рождения
гамлет.ru
назначает офелии.ru
свидание в интернет-кафе
европейская ночь проходит в поисках
зеркало
смывает с лица
остатки вчерашнего макияжа
утро
изучает азбуку брайля
по твоим губам
комната пуста
будущему здесь
нечего делать
МАСТЕР (в суздальском монастыре)
«Попробуйте подняться к звонарю.
Его этаж почти необитаем.
Есть пара комнат с видом на зарю
и тронный зал, доступный птичьим стаям.
Весьма возвышен местный антураж».
И проникаясь трепетом невольным,
мы совершаем дружеский вояж
за тишиной и звоном колокольным.
Хозяин жилист, создан для ходьбы
и моложав, а гостю нужен роздых.
Круты ступени каменной судьбы,
напоминая, что пора на воздух.
Не так уж часто бьют в колокола.
А, кстати, жаль: в них, спящих, мало смысла.
Снуют стрижи. Сверкают купола.
И дуги радуг легче коромысла.
Быт на Олимпе прочен, как верстак.
Здесь можно выпить, ежели приперло,
и вдруг увидеть, чтò вокруг не так,
и гаркнуть вниз во все воронье горло.
Но мы чужие. Мы пришли извне.
Рисует вечность огненные знаки.
Он - рядом с Богом в гулкой вышине.
Мы - у подножья, праздные зеваки.
И лишь позднее, под сорочий гам,
догонит мысль: что, если в этой келье
все, как у нас: тоска житейских драм,
угрюмый бунт и тяжкое похмелье?
И вера в то, что свет сильнее тьмы
и жалок день, который даром прожит,
не более чем фикция, и мы -
последняя соломинка, быть может…
|
| |
| |
| Dolgov | Дата: Суббота, 08.03.2014, 00:54 | Сообщение # 70 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 266
Статус: Offline
| Участник №68
В БОЯХ ЗА НЕМАН
В боях за Неман стал героем.
Звезда за Неман на груди
Горит полярною звездою,
Горит и говорит: «Гляди!»
Саперный взвод, переправляя
И плот с оружием, плывет
Пять дней от края и до края —
До берега, а берег — дот.
Врага Дубинин понимает,
Умеет в душу заглянуть:
В разведке он, как месть святая, -
На бронепоезд держит путь!
И бронепоезд в небо «едет»,
И вырван с корнем хитрый враг,
И дот по снайперски разведан!
И от него лишь только шлаг!
Чтоб уничтожить горечь - память,
Забыть картину сквозь прицел –
Как из ствола мелькало пламя,
Победы всей душой хотел.
Была в нем мощь большой державы
И мир с почтением взирал
Как ореол военной славы
В огне позиций не сдавал.
О чем мечтал он в сорок первом,
Когда нагрянула война.
Но угодил со всеми в жерло,
Врага без жалости кроша.
С врагом сражался он и верил,
Вернётся, где его семья.
И вновь услышит, чудны трели
Певца родного соловья.
В глазах же не было тревоги
Лишь только в них тоска была!
Срок этот длительный в дороге
Его семья все дни жила.
…Лежал солдат. Суров, спокоен.
Виной тому от бомбы взрыв, -
И погибал на поле воин,
Собой товарища прикрыв.
Стонал всё тише… только взглядом
Порой глоток воды просил…
Седых волос недлинной пряди
Слезой последней намочил.
Он умирал, то хрипло бредил,
То будто вовсе засыпал.
Одним лишь глазом вдруг увидел,
Вдали, как флаг, закат пылал.
Когда б Россия мать-отрада
Склонила голову к нему,
Тогда б она была бы рада
Помочь, как сыну своему...
А слух о подвиге солдата
Всю округу облетел.
И стало имя его свято –
Он честно жил, любить хотел…
ПРОШУ У ГОСПОДА БОГА
Церковный звон вернул меня в те зори,
Где рядом с церковью молодость прошла.
Серёжка вербы маминой слезою
Упала вдруг и память обожгла.
Была пора осеннего распада,
Везде грабёж, убийство, воровство,
Вошел я в храм, где теплилась лампада
И на душе мне стало вдруг светло.
А в этом храме предков отпевали,
Свечу, затеплив брату моему,
Скорблю о том, что Бога забывали
И радуюсь, что вновь идём к нему.
Люблю безмерно колокол церковный.
Всегда, как тень, вхожу я в божий храм,
К истоку подойду походкой ровной,
Чтоб вновь живой воды мне выпить там.
Жизнь потекла, добро со злом мешая:
То вширь, то вглубь, – то ввысь, то под откос.
Сам Бог-Отец, судьбу Земли решая,
Послал того, кого зовём Христос.
Среди чудес его земного быта
Всегда, во всём есть чудо Бытия.
Деянье с делом неразлучно слито,
И слита жизнь с явленьем Жития.
Чужих грехов жестокая расплата,
Немыслимой реальности вина…
И Богоматерь вышла из оклада
Причастницей пред Господом одна.
Душа и Дух с тех пор неразделимы,
Она и он сливаются в одно,
Но почему судьба проносит мимо
То, что от Бога в жизни суждено?
Помилуй, Бог! Дела твои святые
Да не минуют Землю стороной.
И сделай так, чтобы моей Россией
Гордились, как великою страной.
Помог бы Бог, набрав запас терпения,
Пройти тропой, авось, не оступлюсь,
За гениями вслед на крыльях вдохновения
В былинную и сказочную Русь.
МОЯ МОСКВА
Со светлой утренней печалью
Гляжу на яркий я ковёр.
Укутаны пушистой шалью
Вокруг дома и милый двор.
Ты сердце нашего народа
Душа в церквях твоих живёт.
Какая б ни была погода,
Волшебный перезвон идёт.
И чтоб от суеты очнуться
Хотя б на миг. – Ты, город мой,
Спешу душою прикоснуться
К твоей истории живой.
Ты дивным видом поглощаешь,
К тебе спешу я вновь и вновь,
Ты душу, сердце мне ласкаешь
И даришь жизнь мне, и любовь.
Каналом, красотой природы
Обворожит всегда она
И вам запомнится на годы
Столица Родины – Москва.
Дари красоты ежечасно
Бросай всегда к ее ногам.
Я в город свой влюбленный страстно
Брожу по парку по ночам.
И через сотню лет я буду
Москву и помнить и любить.
К ней люди едут отовсюду –
А мне вот довелось в ней жить!
ЗИМА В СИБИРИ
В Сибири снег, мороз и мрак –
Шальная троица разгула.
Метель накроет вас, да так,
И что мгновенно сведет скулы.
Случалось так: хлестал буран
И опрокидывал в сугробы,
Казалось, от взаимных ран
По разным побредем дорогам.
Здесь снег летит на гладь земли,
Кружат снежинок вереницы,
Тень стужи прячется вдали
В тайге не замерзают птицы
Ошеломлённый и немой,
Остановившись на мгновенье,
Я поразился красотой
Такого чудного виденья.
Проникну вновь душою всей
В язык безмолвия лесного.
И насмотрюсь на птиц, зверей,
Напьюсь я воздуха хмельного.
Здесь лес приветствует нас всех.
Как много снега на поляне.
Алмазный снег, пушистый мех,
Снежинок солнечные грани.
Снег очень мягок и пушист.
Лежит, как взбитые подушки,
И тихий ветер, для души,
Качает лист, как погремушки.
НЕПОГОДА
Зима в постель из мягких листьев
Легла сегодня поутру.
Рябины, смерзшиеся кисти
Звенят на северном ветру.
Дыхнет позёмкой непогода
И заметет следы дорог.
Ни зги кругом… Мне не охота
Нос показать свой за порог.
Уже морозом воздух дышит,
Взгляни кругом! Печальный вид!
Прорывный ветер лес колышет,
И лист сорвавшийся летит.
Полночный лес не спит – он дышит,
По чащи зверь, таясь, бежит,
Ручей из подо льда чуть слышно
О чём-то вербам говорит.
Когда метель приходит в ярость
И, воя, ставни рвёт с петель,
Я думаю, что мне осталось
Опять пораньше лечь в постель.
Опять не спится мне в постели.
Я за компьютером сижу,
Внимая возгласам метели,
В окошко чистое гляжу.
|
| |
| |
| Dolgov | Дата: Суббота, 08.03.2014, 02:38 | Сообщение # 71 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 266
Статус: Offline
| Участник №69
Второй ковчег
По паре – каждой твари. А мою,
мою-то пару – да к другому Ною
погнали на ковчег. И я здесь ною,
визжу, да вою, да крылами бью...
Ведь как же так?! Смотрите – всех по паре,
милуются вокруг другие твари,
а я гляжу – нелепо, как в кошмаре –
на пристани, у пирса, на краю
стоит она. Одна. И пароход
штурмует разномастнейший народ –
вокруг толпятся звери, птицы, люди.
...Мы верили, что выживем, что будем
бродить в лугах, не знающих косы,
гулять у моря, что родится сын...
Но вот, меня – сюда, её – туда.
Потоп. Спасайтесь, звери, – кто как может.
Вода. Кругом вода. И сушу гложет
с ума сошедший ливень. Мы – орда,
бегущая, дрожащая и злая.
Я ничего не слышу из-за лая,
мычанья, рёва, ора, стона, воя...
Я вижу обезумевшего Ноя –
он рвёт швартовы: прочь, скорее прочь!
Второй ковчег заглатывает ночь,
и выживем ли, встретимся когда-то?
Я ей кричу – но жуткие раскаты
чудовищного грома глушат звук.
Она не слышит. Я её зову –
не слышит. Я зову – она не слышит!
А воды поднимаются всё выше...
Надежды голос тонок. Слишком тонок.
И волны почерневшие со стоном
накрыли и Олимп, и Геликон...
На палубе, свернувшись, как котёнок,
дрожит дракон. Потерянный дракон.
* * *
Я – жёлтый листик на груди твоей.
Меня на миг к тебе прибило ветром.
Вот и конец. И не найти ответа,
зачем в тиши изнеженного лета
поднялся ветер и, сорвав с ветвей,
мне дал на миг прильнуть к груди твоей.
Моя Одиссея
Рассеян по миру, по морю рассеян
мой путанный призрачный след.
И длится, и длится моя Одиссея
уж многое множество лет.
Ну что, Одиссей, поплывём на Итаку –
на север, на запад, на юг?
Мой друг, нам с тобою не в новость – не так ли? –
за кругом наматывать круг
и загодя знать, что по волнам рассеян
наш жизненный путанный путь…
Слукавил поэт – и домой Одиссея
уже никогда не вернуть.
Таврии
Земле Херсонеса и Херсона
Черноморские дали.
Дикий храп кобылиц.
Звон отточенной стали.
Кровь.
Я падаю ниц.
И на тунике белой –
тёмно-липкий узор.
Принимай моё тело,
Херсонесский простор.
Белокаменный град мой,
смесь народов и вер,
я вернусь. Я обратно
обязательно вер...
Полонянок уводят
босиком по стерне
на чужбину, в неволю.
Крики.
Топот коней.
Уж и ноги ослабли,
не шагнуть мне, хоть вой.
Янычарские сабли –
над моей головой.
Я крещусь троекратно.
Добивай, изувер...
Я вернусь. Я обратно
обязательно вер...
Вот и всё. Докурили.
Чай допили. Пора.
Расставания, мили...
Может, это – игра?
Полсудьбы – на перроне.
Путь веревочкой свит.
И – без всяких ироний:
«Приезжай». – «Доживи».
О измученный град мой,
смесь народов и вер,
я вернусь. Я обратно
обязательно в-е-р...
* * *
На развалинах Трои лежу, недвижим…
Ю. Левитанский
На развалинах Трои лежу в ожиданье последней атаки.
Закурю папироску. Опять за душой ни гроша.
Боже правый, как тихо. И только завыли собаки
да газетный листок на просохшем ветру прошуршал.
Может – «Таймс», может – «Правда». Уже разбирать неохота.
На развалинах Трои лежу. Ожиданье. Пехота.
Где-то там Пенелопа. А может, Кассандра... А может...
Может, кто-нибудь мудрый однажды за нас подытожит,
всё запишет, поймёт – и потреплет меня по плечу.
А пока я плачу. За себя. За атаку на Трою.
За потомков моих – тех, что Трою когда-то отстроят,
и за тех, что опять её с грязью смешают, и тех,
что возьмут на себя этот страшный, чудовищный грех –
и пошлют умирать – нас. И вас... Как курёнка – на вертел.
А пока я лежу... Только воют собаки и ветер.
И молюсь – я не знаю кому – о конце этих бредней.
Чтоб атака однажды, действительно, стала последней.
|
| |
| |
| Dolgov | Дата: Суббота, 08.03.2014, 02:48 | Сообщение # 72 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 266
Статус: Offline
| Участник №70
Реквием Поэтам
Они многого чего-то не успели,
И, торопясь чего - то потеряли.
Невесты, мамы по ним отревели,
Недругов зависть и жадность сожрали.
Лучшие годы вдаль улетели,
На перепутье надолго застряли.
Детство и юность в дым отзвенели,
Нищета и старость остались.
И вот белые одежды одели,
Прошлое быстро замяли.
Остатки лет отлетели,
В калитке как-то застряли.
На погосте птицы запели,
Цветов полевых нарвали.
Поэта в церквушке отпели,
И вскоре забыли, как звали.
Поэты родятся, уходят,
Уносят с собой, о чём писали.
Пытаясь донести, и доносят,
И снятся им дальние дали.
Б. Окуджаве
Арбат - ты гордость всей Москвы,
Арбат - мы все поклонники твои.
Арбат - мы здесь играли и росли,
Арбат и здесь судьбу свою нашли.
Здесь брэйк танцуют и поют - Арбат,
И домик Пушкина стоит - Арбат.
Контрастностей хоть отбавляй - Арбат,
Гостей встречай и провожай Арбат.
В. Высоцкому
Куда девались письма?
Те, что народ адресовал тебе.
Остались только песни мысли
Разбросанные по стране.
На те, что посвящал Марине,
Была ответом - вечная любовь.
Той женщине - единственной и милой,
Ты не жалел красивых нежных слов.
Теперь нам не напишешь песен - мыслей,
Марине - не услышать слов любви,
Остался - прерванный полет над быстрой, чистой
И всплеск на середине жизненной реки.
Вокзал для двоих
Мы прощались с тобой на перроне вокзала,
Под гудки паровозов и крики толпы.
Ты, прильнувши щекой, что-то тихо шептала,
А вокруг никого, словно мы здесь одни.
Быстро дни пролетели, настал час разлуки,
Поезд звякнул железом, тихо тронулся в путь.
И завыли метели, их холодные руки,
Уцепившись за рельсы, меня попытались вернуть.
Губы шепчут упрямо – Не забудь меня милый –
А слеза по щеке, как по сердцу ножом.
Образ твой за окном проплывает видением мимо,
Он остался во мне и в потоке людском.
Морякам – подводникам
Я ушёл, не попрощавшись,
Чтоб ещё разок вернуться.
На прощание обнявшись,
Уйти не обернуться.
Полгода братцы не срок,
Срока бывают по хлещи.
Гаванский не пили ром,
Водочку по приходу хлещем.
Полгода нельзя ни-ни,
Полгода мы в завязки.
Братан, ну не тяни,
Трёп, байки, сказки.
Здесь времени полно,
Нет дня и ночи.
А вместо суши - дно,
Кто нам и что пророчит?
Не будем о плохом,
О грустном тоже.
Давай кА брат, споём,
Мороз по коже.
Северной Пальмире
Сегодня мне привиделось видение,
Божественной небесной красоты.
К нему я не мог подобраться,
Разведены над Невою мосты.
Оно вознеслось над Петропавловской,
Кружило, манило к себе.
Я руки тянул, чтоб дотронуться,
Но всё оказалось во сне.
Жаль сны быстро забываются,
Но мне его не забыть.
Жизнь только начинается,
Давайте ребята жить.
Спасибо тебе видение,
Ты дало толчок стихам.
На Марсовом поле знамение,
Умчалось ввысь к небесам.
Южной Пальмире
Одесса детства моего,
Шаланды лодки и баркасы.
От лампы в комнате зелёный свет,
И бати строгие наказы.
Одесса детства моего,
Слободка, Молдаванка и Пересыпь.
Вечор, на улице темно,
Фонарь подъезда тускло светит.
Одесса детства моего,
Аркадия, Дельфин и Лонжерон.
Волна соленая в лицо,
Гостиница «Спартак» - не выходите на балкон.
Одесса детства моего,
Привоз - рачки, ставридка, килька.
То было так давным-давно,
И к морю Черному тропинка.
|
| |
| |
| Dolgov | Дата: Суббота, 08.03.2014, 03:09 | Сообщение # 73 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 266
Статус: Offline
| Участник №71
Вчерашние дети, сегодняшние старики
Шестой десяток уже,
И как то грустно на душе.
Сегодня праздник у меня,
А сердце в плену у огня,
Не придешь ко мне сегодня мама,
Как же жизнь моя упряма.
И не радует меня мой дворец,
Ведь не придешь ко мне и ты отец.
А я все жду тебя обратно юность,
Кто то скажет какая глупость.
А мне по прежднему неизвестно,
Куда же ушло это детство. .
Куда ушли торты и свечи?
Куда ушел теплый вечер?
Куда улетели воздушные шары?
Где же с детьми дворы? ..
С кем вместе мы играли в мяч,
Не устовая его гонять.
А что теперь ?
Закрылась в детство дверь. .
Пустуют детские площадки,
Мячи,игрушки и лошадки.
Теперь на лавочках встречаемся мы,
Вчерашние дети,сегоднешние старики...
Приняв поздравления от них,
Вдруг сердце стук затих.
Иду, шагаю тихо я домой,
Прошу душа неоткапывай воспоминания ,не рой.
Знаю не придет сегодня мама,
Не дойдет от нее телеграмма,
Сама себе ответчик сама истец,
И тебя сегодня не увижу я отец.
Присяду в качающее кресло,
Не нахожу себе я место,
Опущу безнадежные руки,
Обрадуют дети и внуки.
Подарив присутствие и улыбки,
Я забуду про ошибки.
У меня сегодня день рождения,
Я благодарю тебя мама и прошу прощения,
Я сама когда нибудь приду к тебе непременно,
Туда где ты,в светлое небо.
И вот уже настало старость,
А мне еще шары лишь в радость,
Мы их через всю жизнь пронесли.
Вчерашние дети,сегоднешние старики. . .
*Кому пишу я те стихи*
Кому пишу я те стихи?
Которые сама порой не понимаю..
Они как личные грихи,
Их в калыбели я качаю.
Ложаться мысли на строку,
Для избранной персоны.
Пишу я мысли,но кому?!
Тому кто слышит в этих строках стоны. .
Бумагой чувства обверну,
И дам названья вскоре.
Кому пишу я мысль, кому,
Тому кто в капле видит море.
Тому кто чувствует мою войну,
Тому кто чувствует боль копья.
Пишу я мысли, но кому?!
Пишу таким же как и я. .
Прикрой мне душу друг любезный...
Прикрой мне душу друг любезный -
От этой жизни пресной. .
Закрой глаза - они как сканер,
Все что видят, этим сердце ранят. .
О где реаль,где фальшь ,где правда,
Ни кто не может мне ответить.
А ты твердишь,что ответ будет завтра,
Я не перестану этим вопросом бредить.
Смотри ,что в мире нашем твориться,
Брат в наше время против брата.
Они готовы вечно лбами биться,
Чтобы была на их стороне слава.
Чтобы денег было больше в кармане,
Чтобы связи были по круче.
А в итоге словно в тумане,
Вместо солнца им светят тучи. .
Земли словно всем нехватает,
Все воюют за нее.
Моя надежда медленно тает,
Все делят мое -да-твое.
А что в итоге друг любезный?!
Нам нехватает лишь добра.
А войны за землю бесполезны,
Нам всем ее хватит метр на полтора. .
Прикрой мне душу друг любезный,
Я не хочу за этим наблюдать.
Ведь этот мир прекрастный,чудестный,
Не понял сути жизни опять.
Однажды в мае
Однажды в мае,
Вернуться стаи,
И над округой совершат полет,
Серень под окнами расцветает,
И все кругом оживет.
Солнце в небе засияет,
Тучи сгинут снова врозь.
И в жизни такое наступает,
Когда с души уходит мороз.
Заплещут волны над рекою,
Достанут теплотой запястья,
Однажды в мае и за тобою,
Придет твое долгожданное счастье.
Ведь знают где тепло и лучше стаи,
Ты только жди не унывай,
Оно придет однажды в мае,
И только твой будет тот май!
В жизни всякое бывает
В жизни так бывает:
Что друзья забывают,
Что родные по не воле,
Вдруг чужими стали что ли. .
В жизни часто так происходит,
Что счастье со временем проходит,
Словно птица улетает-
И такое в жизни бывает. .
В жизни всякое может случиться,
Даже сердце вечно не умеет биться,
Словно срок годности на исходе,
И такое в жизни происходит.
Пусть сердечко в это и не верит,
Только всем отмерено время,
Правда разум не верит,а знает,
Что в жизни всякое бывает. .
К чему вся ложь,что правдой оказалась...
К чему вся ложь ,что правдой оказалось,
К чему вся правда, что ложью была,
Ушла любовь,а что же осталось?!
Остались лишь одни слова..
А вместе с ними холода и вьюга,
Разочерования и обман.
Мы потеряли навсегда теперь друг друга,
Словно окутал чувства туман.
Тебя нет рядом и меня не осталось,
Остались лишь одни слова.
К чему вся ложь,что правдой оказалась,
К чему вся правда,что ложью была. .
*Я помню сударь*
Я помню сударь вашу правду,
И ложь как правду,и правду как ложь.
Ту,что утоляет мою жажду,
Как весенний,ливневый дождь.
Я помню сударь ваше признание,
Как радость помню и как печаль,
Что стало для меня наказанием,
Который запомнил мой календарь.
Я помню сударь реплик ваших звонких,
И смех чарующих ваших очей.
Они застряли в сердце как осколки,
Так и остались словно краси на полотне.
Судьбу за расстование вы простили,
Сумели дверь в прошлое закрыть.
Меня давно вы позабыли,
И вас хочу я позабыть. . .
*Слишком поздно*
Не оценил,не сберег, не удержал,
Когда ее глаза слезами заливались,
Совесть и справедливость ему признались -
В том ,что он от счастья убежал . .
А ее душа чиста как небосвод,
Слезы в глазах ее как бриллианты,
Она как подарок от самого санты,
На прекрасный новый год.
Сердце ее как цветочная аллея,
В котором, вечный свет излучает факел,
Она как будто с неба ангел,
Она как будто волшебная фея. .
Словно из сказски в жизнь его пронзилась,
Ночь на день сменив рукой.
С доброй,ласковой душой,
На него как на Бога молилась.
Но не смог ее он сберечь,
Она погасна словно свечка -
Замерзло в холоде сердечка,
Не смог он огонь повторно зажечь. .
Неба гнев свой проливает грозно,
И теперь живет он во мраке,
Но руками не машут после драки,
Он вернул бы ее,но слишком поздно
|
| |
| |
| Dolgov | Дата: Суббота, 08.03.2014, 03:17 | Сообщение # 74 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 266
Статус: Offline
| Участник №72
Гордость
Кто сегодня встанет рядом
Не дотянет до плеча.
В сердце бабочки над садом,
Расцветает алыча!
Разлетались паутинки,
Дунул тёплый ветерок…
В сердце капельки – росинки,
Апельсинки сладкий сок.
Славы пью хмельную чашу,
Ем осанны шоколад.
Мне завидуют папаши,
А мамаши щурят взгляд!
День горит огнём весёлым,
Я – скопление огня!
Ведь со стенда «Гордость школы»
Дочка смотрит на меня.
Дождь
…Упала капля с тучи синей,
В моё ударила окно.
Плести узоры мокрых линий
Дождю по жизни суждено.
Искать идиллии в печали,
Питать надеждою сердца…
Не сплю дождливыми ночами,
Грущу от первого лица!
Читаю знаки на окошке,
Волшебный полнится архив...
В душе опять скребутся кошки,
Её, царапая в стихи!
Гроза
Дождь впивался в лес и поле.
Солнце зря ломало ногти,
Тучи в цепь сомкнули локти,
Не пуская свет на волю.
Разгулялся буйный ветер
В серой куртке нараспашку,
Рвал зелёные рубашки,
Нити струй сплетая в плети.
Гнулись тонкие рябины,
Ухватив за пальцы землю.
И стояли, словно кремни,
Вековые исполины.
Наблюдая молний пляски,
Гром на бис орал истошно…
Любопытно, осторожно
Из норы смотрели глазки.
Лето спелое
Лето спелое, жаркое, как песок,
Словно камни морские, гладкое,
Днями - каплями падал из лета сок,
Сладко было мне, сладко, сладко мне.
По словам, молчанию, взгляд на взгляд,
Поцелуй к поцелую – стопочка.
Лето белое сварено в мармелад,
Впрок разложено по коробочкам!
Будет праздник, наверное, Новый год,
Одиночество грянет снежное,
Откушу я сладкого, будто мёд,
Откушу я воздушно-нежного.
Полетят видения – тени сна,
Станут цифрами телефонными:
«Ты из лета? Знаешь, у нас весна,
Не сошлись мы с тобой сезонами».
Шевельнётся времени колесо,
Шевёльнётся, вперёд покатится
Лето смелое, зыбкое, как песок,
Как любовь моя в лёгком платьице.
Из детства в далеко
Из детства в далеко – и только налегке,
Троллейбусом. Час пик - сегодня восемнадцать!
Ты выйди в «молоко», со сказками обняться,
И заглянуть на миг к чудеснице Яге.
Обнимет первым кот: «Она тебя ждала,
Картошечку вчера пожарила на сальце,
Садилась вышивать и в кровь колола пальцы,
Переживает мать, всё думает - мала!
Да ты и есть – дитя. Какие города?
В них люди, что вода! Намедни колдовала,
Выходит ерунда – мала да горя мало.
А коли что не так, то горе – не беда.
Ты в небо не смотри, окрестность примечай,
Последние часы остались до обряда.
Нам солнышко твоё, в сердечко спрятать надо,
Беги скорее в дом, там остывает чай».
Залает шавкой дождь, уляжется у ног,
Почуяв шоколад, огонь забьётся звонко,
Ты за судьбой войдёшь, совсем ещё ребёнком.
И свалишься во взгляд, переступив порог.
Огромный синий мир – и вдруг с тобой на «ты»!
Вчера на виражах отвалится от завтра.
Сама себе кумир и свой любимый автор,
Теперь твоя душа не терпит пустоты!
Жар - птица воспарит, о детстве запоёт,
Кикимора всплакнёт, завоют водяные,
Царевичи, цари, волшебницы лесные -
Все сказки на земле затеют хоровод!
Польётся пир горой, день ото дня вкусней.
Что на десерт? Любовь! Забыли о десерте!
Ты будешь долго жить, но с новым солнцем в сердце,
А прошлое взойдёт для тех, кому нужней.
|
| |
| |
| Dolgov | Дата: Суббота, 08.03.2014, 04:38 | Сообщение # 75 |
|
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 266
Статус: Offline
| Участник №73
* * *
Свободен буду, как шар земной:
Душе орбита его по силам.
Одною – солнечной стороной,
Другой – открытой иным светилам.
Раскован буду, как зелень трав,
Шумерской эры не чтя завета.
Правдивым буду, как вечно прав
Раскосый дождь на исходе лета.
Всевластен буду, как царь горы,
Расставшись с мантией и короной.
Незримым буду, но до поры,
В скольженье рыбой околодонной.
Безмолвен буду, как лик небес,
И отдалён, как под ними слизни,
Почти поверив: других чудес
Не существует помимо жизни.
Безмерен буду, пространства блеф
Разоблачая в тиши предместья.
Так вневременная пыль, осев
В случайных безднах, творит созвездья.
* * *
Если я доживу до весны,
Если сны перед явью честны,
Если, встречен последней звездой,
Поздним слухом во мгле различу:
"Не твори, не гори, не пророчь", -
Уподобясь, дивясь палачу,
Что проникся безликой бедой,
Разрыдается гулкая ночь.
Отвернётся, смущаясь, смутив,
Бледной тучей прикроет луну.
Я забуду вчерашний мотив,
Я затверженный сон прокляну,
Безответно уже не усну.
Только пусть эта ночь доживёт,
Уходя, предрешит оборот.
Успокоятся тени в лесу.
Межпространственный скроется код.
Я прощанье с собой унесу.
* * *
Словно сетью беспроводной,
тенью, ночью, как дань уловкам,
пробираться тебе одной
по астралам и остановкам,
по осколкам, по мишуре,
по камням и воздушным кровам,
чтоб узреть себя на заре
в тихом зеркале родниковом.
Исчезающий за тобой
пёстрый мир, прикрываясь сутью,
канет пущенною стрелой
к заболоченному распутью:
от тебя отречётся он
в отторжении с высшей сферой,
будет путь твой обременён
не свободой, а только мерой.
Отрешением рождена,
обновлённая и немая,
ты, неведением полна,
меж галактиками дремая,
забываясь и сторонясь
точки медленного возврата,
восстановишь с Началом связь,
здесь утраченную когда-то.
Ты познаешь: всегда была
жизнь твоя, а не ты, другая,
что целее всего – зола,
что, границы не раздвигая,
с бесконечностью заодно
облекаешь любую точку.
Так вмещает глазное дно
запредельную оболочку.
* * *
Скорее больше не заговорим
постылые нечаянные роли,
чем обнажит седьмой по счёту Рим
останки правды, скрытой поневоле.
Скорее века выветрятся лица,
сменяясь на Истории весах,
чем безнадёжность связи прояснится
и наша немота на небесах.
* * *
Всё, чего так не хватало нам,
лежало где-то у середины истины -
рассеянное по весям и городам.
Мы были едины, но не единственны.
Мы даже любили не общую ночь,
но её решение методом края
чуть после затишья пред бурей, точь-в-точь
кочевая рать, у новых ворот замирая.
Нам были скучны важности слов и осад,
но взгляд на двоих более чем буквален
для тех, кто не ищет подобного наугад.
Ведь истории-варвары просят развалин.
И, значит, нам до сих пор не грозит -
вот и память разводит руками -
забвение, ибо каждый призрак-транзит
вряд ли связан с вящими тупиками.
|
| |
| |
|
