БЕЛАЯ РУБАХА                                               

Зачем, скажи, мне белая рубаха?

В таких идут на смерть, отринув страх;

В таких рубахах, брат, играют Баха,

А не сидят за картами в Крестах.

Пора менять свободное обличье

На черный чай, на сигаретный дым,

Пора сдирать овечье, резать птичье,

Пора обзаводиться золотым.

Пора точить стальное втихомолку -

Под скрип зубов, под крики из ночей.

Пора отдать без спора волчье – волку,

А человечье – своре сволочей.

Пора искать надежную дорогу

Туда, на волю – Родину, сиречь…

Пора отдать вон то, святое, Богу,

А это, в пятнах, - незаметно сжечь.

Пора идти, не предаваясь страху,

На острый взгляд и на тупой оскал;

Ведь для чего-то белую рубаху

Я в этом черном мире отыскал?

ВРЕМЕНА

Отблевались правдивые рты

Черной кровью и ложью хмельной.

Кто послабже – бормочет: "Скоты…”

Кто отважнее – шепчет: "За мной!”

Ветер сдул с твердокаменных лиц

Всю росу, что соленой была…

Те, что справа – попадали ниц,

Те, что слева – сжигали дела…

И теперь – ни взлететь, ни пропасть,

Стой столбом – хорошо бы не сесть…

Где же эта хваленая власть?

Где же эта каленая месть?

Ничего. Шепоток с ворожбой,

Гулкий шаг да калиточный скрип.

Присягал на экран голубой –

А потом по-геройски погиб.

За слова, за враждебный песок,

За вонючий бензин в колеях -

Принял смерть, как герой, за кусок,

А мечтал – безымянным, за страх.

Ш М О Н

Шмон длился три часа. Изъяли, суки,

Часы «Победа», галстук и шнурок,

Чтоб кольца снять – ножом пилили руки,

И вытирали кровь о свитерок.

Изъяли все, что падало со звоном,

Все, что горело и давало свет,

Все то, что поднималось над законом,

Над миром,  где, казалось,  Бога нет…

 Изъяли все, что истинным считалось,

 И я взмолился: «Упаси, Господь,

 Чтоб не нашли заточенную жалость

 И милости надкусанный ломоть».

ПОДВОДНИК

Вот и я, наконец, в пучину

Канул камушком: жди меня.

Поищи для меня причину

Разразиться морем огня.

Не скелет на прогнивших сходнях,

Не безумный артиллерист –

Я такой же, как все, подводник,

 книжник, бражник и фаталист.

Надо мною – волна до неба,

Подо мною – не видно дна.

Никогда на земле я не был,

и не манит меня она...

Я иду по стезям Гольфстрима,

Я невидим – поди, сыщи;

не надейся, что свистнет мимо

тяжкий камень моей пращи.

Жду сигнала, судьбы,  приказа

Из наземных и высших сфер –

Я умру со второго раза,

Как подводник и офицер.

НОВИЗНА 90-х

...Ух, как много сытых и красивых,

Вспоенных в креветочных пивных,

Вскормленных в семидесяти силах -

Может быть, их больше, чем живых...

Вот они проходят мимо храма,

Исчезая в снежной пелене,

И никто-никто не крикнет: "Мама!

Что за млеко ты давала мне?

Что за песни, страшные такие,

Ты мне пела, пьяненькая тварь?

Задыхаюсь, ма, от ностальгии,

Умираю, бля, туши фонарь!..."

Не кричат. Уходят - мимо, мимо,

Волоча по снегу кашемир.

Вот они проходят мимо Рима,

Кровь чужую сплевывая в мир.

Вот они на берегах Босфора,

Вот они уже у стен Кремля...

Вот они - присели у забора

Замутить крутые нифеля.

А потом попрыгали в машины

И умчались, Богу вопреки,

Напрягать сиреневые жилы

И сбивать стальные кулаки.

Звякнул колокольчик на разборке,

Клацнула курками борзота:

Вот те, падла, отдых на Майорке

Ошуюю Господа Христа.

Вот тебе, браток, стишок на ёлке

И вальсок на бале выпускном...

Зря тебя любили комсомолки -

Те, что стали тёлками потом.

Понесут, жалея братским: "Хули?...

И хирург зашьётся до утра,

Вынимая душу в виде пули,

Из живого всё ещё бы нутра...

ЗАСТОЛЬНАЯ 70-х

Россия, пей! от Бреста до Камчатки
поднимем переполненные чарки!
За здравие и за помин души -
Россия, пей! Россия, пой-пляши!...

Баян в разнос, а душу наизнанку;
еще стакан - и грянем "Варшавянку!
Еще стакан - затянем "Брянский лес"!
Еще стакан - и воем без словес!

За тех, кто нам зализывает ранки,
за тех, кто потерялся на Лубянке,
за вены, перебитые "Невой",
за Пушкина с повинной головой! -

Россия, пой! Россия, пей до гроба,
до черного паскудного озноба,
до бесенят в хрусталиках очей,
до голосов из пропасти ночей!...

Россия, пей! Полнее лей и чаще!
Заглушим смерти холодок ледащий!
Рви, гитарист, серебряную нить!
Россия, пей! Нельзя, чтобы не пить!

За тех, кого судьба не сохранила,
за тех, кому Отечество - могила,
за тех, кто жил, а не входил сверлом!
За тех, кто плакал, а не пел щеглом!

Россия, пей! Ни дна и ни покрышки!
Вино больней, чем женщины и книжки!
Вино красней, чем кровь и шелк знамен!
А кто не пьет - пускай выходит вон..

ПУТЬ

Мой путь далек, и снег мой бел,

Как черновик…

Я шел туда, куда хотел,

Меж сосен, книг,

Меж зданий разных: дом, дворец,

Темница, клуб,

И телом был я – молодец,

Душою – глуп…

И в чуждом городе, где дым

И скрип колес,

Мечтал погибнуть молодым

Без лишних слез;

Хотел исчезнуть, выйти прочь,

На все махнуть;

На плечи плащ, на очи – ночь:

Далек мой путь…

Никто за мной не шел, не пел,

Не плакал вслед,

Я шел туда, куда хотел,

На стыд и свет;

На огонек, на плеск весла,

На блеск пера,

На визг ликующего зла,

На зов добра…

АФЕРИСТ

Не от тяжких трудов, а от легкой руки

я пальто заложил и продал башмаки;

вот уж тело висит на костях барахлом -

приценился какой-то к нему костолом...

В ход пошли пепелище, жилище, трава;

песней звякнула медь - разменял на слова.

Ночь сменял на зарю, а зарю - на пальто.

Ну, и кто я теперь? А теперь я - никто.

Ничего своего, ни лица, ни кольца;

скоро крикнут: вяжите его, подлеца!

Но спроста не возьмешь, я и сам с хитрецой,

голосок обменял на другой, с хрипотцой...

Встану в очередь красно-коричневых лиц,

накуплю вермишели, портвейну, яиц;

когда грянут "Варяг” - подпою втихаря:

нате, братцы, пальто! Вот вам, братцы, заря!

И прикинусь, что нищ, что, как перст, одинок...

А начнут выкликать - обману, что стрелок;

И в секрет попрошусь - меж камней, среди лип...

А как выстрелят в грудь - обману, что погиб...