***
Эта одинокая река
Ни во что не ставит берега.
По весне ударится в разлив,
Лето – сохнет, мели оголив.
Средь суровой северной зимы,
Когда в ямы прячутся сомы,
Выползала темная вода
На простор заснеженного льда.
И никто не мог уверен быть,
Где в ней мера и откуда прыть.
Видел я ее издалека.
Так себе, обычная река…
***
Листопад – слова на ветер,
Не поймешь – не повторят.
Лишь калитка скрипом петель
Ветру вторит все подряд.
Если в дом никто не ходит,
Он один ее поймет.
Он один ее заводит –
То отпустит, то прижмет…
***
За долгую снежную зиму
Три дворника в нашем дворе
Сорвали лопатами спину.
Последний пропал в январе.
Повсюду глубокие тропы,
И двор наш заснежено-тих.
И кажется: это – окопы,
И дворники заняли их.
* * *
Дворник – это от Бога.
Дворик – это судьба.
Листопад – это много,
Снег – и вовсе труба.
Мы – всего лишь эстеты
В смене года времён,
По погоде одеты,
Нам не писан закон.
Под снежком улыбаться,
По листочкам гулять.
То, чём нам любоваться,
Им ещё убирать.
***
Говорят, здесь - злые бабы
И священник «голубой».
Мне ходить сюда пора бы,
Как к себе домой.
Обгрызая заусенцы,
В храме не плюют.
Христианские младенцы
Кровь Еврея пьют.
А еще кусками плоти
Заедают натощак.
Боже мой! Как вы живете!
Хорошо-то как!
* * *
Редкий случай – слушать дождь
В деревенском доме,
По дорогам не пройдёшь,
Телевизор сломан.
Как зарядит дня на три
В стёкла и по крыше,
От зари и до зари
Только он и слышен.
* * *
Когда ещё по Волге пароходы
Колёсные ходили – шлёп да шлёп,
И расклешённые штаны последней моды
Мели суглинок юрьевецких троп,
Когда на танцах пели под гитары,
И пары танцевали под оркестр,
Работали приёмы стеклотары,
И тут, и там полно укромных мест
Распить ноль семь, и фабрика гудела
На Первомай, – нарядные, с детьми
Спешили семьи к проходной, и пела
Людмила Зыкина в динамиках с семи:
«Издалека долго
Течёт река Волга,
А мне – семнадцать лет…»
Уже тогда с ухмылкой туповатой
Я понимал – всё кончится когда-то.
Всё кончилось, и высохло весло.
И всем сполна – по первое число.
***
Я научился отражать
Атаки солнечного света.
На стенах зайчиком дрожать,
Скользить по зеркалу паркета.
И в мирном, пасмурном созвучье
Быть незаметным, как дожди.
Немногим хуже или лучше
Немногих избранных среди.
***
Тебя, как первую добычу,
Я прятал в зарослях травы.
Под звон ручья, под гомон птичий,
Под шепот сосен вековых.
Пахуч был цвет черемух белых,
Прохладой майской жег овраг.
Спускались вниз легко и смело,
Обратно лезли кое-как.
С годами только понимаю,
И то, задумавшись всерьез, -
Кого впервые обнимаю,
С кем поединок затеваю
До первой крови, первых слез…
***
С отсидки,
Из последней ссылки
Вернулся на своя круги.
Беги, батяня, за бутылкой,
Пеки, маманя, пироги!
Забудем старое,
Помянем
В последний раз,
И жить начнем.
И жизни радоваться станем,
Ночами – спать, работать – днем.
Сыграем свадьбу, будут внуки,
Дом подновим, подчистим сад.
За столько лет и зим в разлуке -
Вы рады мне, а я вам рад.
Беги, батяня, за бутылкой,
Пеки, маманя, пироги!
С любовью к жизни
Прежней, пылкой
Ваш сын вернулся,
Став другим…
Он пил неделю и в запое
Мать выгонял и бил отца.
А счастье шло своей тропою.
И счастью не было конца...
***
Двадцатый век
В серебряном начале
Великолепным звоном голосов
До нас дошел бессонными ночами
И шелестом бумажных бубенцов.
В дешевых переплетах девяностых,
И слава богу,
Что еще сказать…
Не просто было им. И нам не просто.
Им было – что, нам – нечего спасать.
* * *
У плодовых – рост в плоды,
Всякий год – с приплодом.
Тяжело растут сады,
Непорожним ходом.
Одногодки из берёз,
Как одна, пустились в рост –
Выше, выше, выше.
А у этих – всё не так,
Вкривь, да вкось, да в раскоряк,
К нам в окошко на чердак
Веткой спелых вишен.
* * *
Может, это весеннее
Обострение, может,
Аллергию цветение
Вызывающе множит.
Так рисуют художники
На дому, после выписки,
Или бредят сапожники
После месяца выпивки.
Я и сам с пёстрой улицей
Этой в ногу иду.
И хотел бы нахмуриться,
Да причин не найду.
А навстречу мне светятся
Лица, коих зимой
Век не видеть бы, месяцы,
Хоть недели одной.
* * *
По чужим недобрым лицам
Взглядом искоса скольжу.
Не забыть бы не проститься,
Не сказать, что ухожу.
За столом – в одной ватаге,
Мало что, знаком едва.
Я сегодня – не при шпаге,
Не при шпагах и братва.
У кулачных поединков
Недостаток есть один:
Ты – в носках, а он – в ботинках,
Типа, дома, сукин сын.
* * *
С пустотою вина в стеклотаре
Наполняются чувством слова.
Ты сказала – я молча ударил.
И уже я не прав – ты права.
Ты достанешь заветную бритву
И, когда я усну, подойдёшь.
Это я сочинил, как молитву.
Ты не тронешь меня. И не трожь.
|