Поль Верлен

ЦИТЕРА

Вокруг решетчатой беседки –
Приюта нашей неги – ветки
Склонённых розовых кустов.

А запах роз, пьянящий, нежный,
Несомый летним ветром здешним,
Смешался с запахом духов.

И губ ее изгиб готов
Исполнить сладость обещаний.
Амур свершит предел желаний,

Всех, кроме голода. Но зов
Десертов жаждет утоленья,
Он снимет наше утомленье.

ЛУННОЕ СВЕЧЕНЬЕ

Душа у Вас – изысканный пейзаж,
Где пробегают маски, бергамаски,
Где лютни звук, и каждый персонаж
Почти печален в одеянье сказки.

В миноре воспевая торжество
Любви и жизни мирное теченье,
Не верят сами, кажется, в него.
Их песня льётся в лунное свеченье,

Спокойное свеченье, чья печаль
Cны неземные навевает птицам,
Фонтанов струи будит по ночам
Средь мрамора в слезах восторга биться.

Цикл “Подруги”
I

НА БАЛКОНЕ

Две подруги смотрели, как ласточки кружат:
С бледной кожей одна, а другая – румяна
И светла; обвивали два тоненьких стана
Облака небелёных изысканных кружев.

И с тоской асфоделей сплетались все туже,
Будто стебли; округла, мягка, без изъяна
Поднималась луна, и медлительно-странно
Пили грустное счастье – им вечер разбужен.

На балконе друг к другу в безмолвье прижались.
В миллиардам влюблённых питая лишь жалость,
Утопала в мечтах необычная пара.

А за ними, как трон, но пышнее и строже,
Возвышалось в роскошной тиши будуара
Упоенное запахом теплое Ложе.

II

В ПАНСИОНЕ

Этой было пятнадцать, другой – больше на год.
Обе спали в одной из монашеских спален.
Был сентябрьский вечер тяжел и банален,
А они так свежи, словно розовость ягод.

От одежды избавившись, будто от тягот,
Обе сбросили шелк. Руки младшей искали
Теплой ласки сестры, их изгиб идеален.
Вздохи старшей на них поцелуями лягут,

Вот – она на коленях в безумии диком,
И восторг вырывается сладостным криком,
Губы старшей нырнут в белокурое злато.

А дитя ощущает на пальчиках длинных
Звуки вальсов, обещанных серым закатом,
Раскрасневшись, смущенно, с улыбкой невинной.

III

PER AMICA SILENTIA

Просторный полог белого муслина
Колышем светом мягким и неровным,
Он камнем лунным, водопадом длинным
Струится в ночь таинственном покровом,

Высокий полог ложа Аделины
Услышал, Клер, твой голосок любовный,
Смеющийся; в тоске неутолимой
С ним слился голос бешеный, греховный.

“Любви, любви!” – смешались ваши речи,
Клер, Аделина, жертвы этой чаши -
Возвышенных желаний душ редчайших.

Любите же! Храните тайны встречи,
Ведь эти дни смятенья и печали
Блаженные стигматы увенчали.

IV

ВЕСНА

Ласкаясь, молодая дива,
Чей локон меди тяжелее,
Невинной девочке, смелея,
Шептала нежно и игриво:

“Растений сок, цветок красивый,
Ты – детство – вешняя аллея.
Позволь во мхах неторопливо
Найти мне, где бутон алеет

Свежайшей розы, о позволь же
Испить мне жадными глотками
Росу, целуясь с лепестками,

И пусть твое блаженство столь же
Тепло засветится во взоре
Как в небе – трепетные зори.”

V

ЛЕТО

Шептал ребенок, содрогаясь,
Осыпан ласками несметно
Той, что любима беззаветно:
“Я умираю, дорогая!”

’’И  грудь пылает, обжигая,
Ровней дышать пытаюсь тщетно,
Твой запах льется незаметно,
До  опьяненья восторгая,

И плоть твоя – как плод цветений,
Мечта о зрелости и лете:
Ее же янтари и тени,

И голос твой – как шквальный ветер,
И облако волос червонных
Все пламенеет в безднах сонных!”

САВИТРИ
(Махабхарата)

Подвиг Савитри Вьяса воспел в старину:
Чтобы мужа спасти, она клятву сдержала,
Без движенья три ночи, три дня постояла,
Будто в столп обратясь, даже глаз не сомкнув.

И палящий зной Сурьи, и томные сны,
Поразлитые Чандрой меж горных ущелий,
Вопреки всем стараньям, сломить не сумели
Ни рассудок, ни плоть благородной жены.

Пусть Забвенье убийцей крадется нам вслед,
И пусть Зависть мишенью нас выбрала властно,
Мы, как Савитри, будем светлы и бесстрастны,
Чистым помыслам верность храня  как обет.

К КЛИМЕНЕ

Мистика, хор верховный,
Песен язык бессловный,
Ты, чьи очи без дна -
Небо из льна,

Голос твой будто призрак,
Он к горизонту близок
Мысли моей. Он – дрожь,
Дивно хорош.

Ведь, с лебединым станом,
Бледность благоуханна,
Так невинно-нежна
Ты лишь одна,

Ах, потому что вся ты –
Ангельских крыл закаты,
Музыка тайных врат
И аромат,

Сердце мое в смятенье,
В них уловив в сплетенье
Связи вселенской знак -
Да будет так!
 

МИШЕЛЬ УЭЛЬБЕК

***

Чудовищная смесь бесчисленных прохожих
Плывёт по улицам. Свод неба извращён.
Зелёные тона – всё новые, ещё –
Я создаю. Вот пудель рядом. Ожил.

О, Шопенгауэр, я мысленно с тобой.
Тебя люблю и различаю в бликах окон.
Сей мир безвыходен. Я старый шут с пороком.
Здесь очень холодно. Прощай, Земля. Отбой.

В конце концов, все разойдутся по домам.
Формулировка ироничная весьма.
Откуда знать мне, кто успел тут поселиться?
Здесь есть и санитар, и должностные лица.

И есть друзья у них, я думаю немало.
Я подошел к стене, я размышляю вяло,
Пока голдят они, как полчище горилл.
Я видел клетки их, когда глаза закрыл.

А утром я иду под стенами церквей.
И вижу в транспорте старушек умиранье.
И скоро свет дневной замрет, замрет за гранью.
Тогда встает вопрос о смысле всех Церквей.

***

И правда, этот мир, где дышим тяжело,
Внушает нам лишь злость, до дрожи отвращенья,
Желание сбежать, без права возвращенья.
Нас больше не прельстит букет газетных слов.

Нам вновь бы обрести исконный отчий дом,
Крылом архангела заботливо укрытый,
И жить моралью странной, позабытой
Что освящает мир до смерти день за днем.

Нам нужно что-нибудь, что нежность утолит,
Нам нужно что-нибудь, такое же, как верность,
Что сможет превзойти собою эфемерность.
Нам больше не прожить от вечности вдали.

Бульвар Пастера.  Вторая половина дня.

Голубые глаза, туристический вид.
Это немцы об обществе спорят за пивом.
Их “Ach so” с разных столиков сразу летит
В тёплый воздух живой, со словесным приливом.

Слева химики дружно воркуют за пищей:
“Технологии новые синтез продвинут!”
Всем от химии радостно, грустно от виршей.
Хорошо бы прийти нам к науке единой.

ЖАН-МИШЕЛЬ МОЛЬПУА

***

На ощупь, подступ, подступ.
Снова канатоходец
По струне одна стопа перед другой
Дать небу подойти к себе
Пространство взрезать будто спелый плод
С кровоточащим солнцем в сердцевине.
Есть столько способов теряться
Пловец ли, ангел окунулся в синь.

***
Пусть будет страница подобна лицу
И чтоб уста вещей на нем вещали
Казаться перестанет что слова
Напрасно хрупкость рук своих сжигают
Свою полупрозрачность крыльев
На лампах с толстым матовым стеклом
Чей слабый свет не манит никого и никогда
Ночь пересечь чтобы его достигнуть.

***
Пей день. Чернила хороши.
Не смей сдаваться темным мыслям.
Иди теряйся в город в лабиринты
И отраженное сияние любви ищи во всем.

При свете опьянения пиши
Смотри как поднимается заря по шеям каменных колоссов
Из чрева их исходит бормотанье клубка неговоримых слов.
Но наши губы не из камня древних.

Виновен. Виновен вовек, что пишу
Когда это лишь нежный озноб
Ни к чему перевертывать мир.
Говорю на наречии скудном после любви
И слова прилипают к губам.
Мне жаждется неба и узеньких улиц,
И церквей, колоколен, с которых срывается звон
Ворохами цветов и мелодий.

с французского