ДЖОН КЛЭР
(1793-1864)
ЭММОНСЭЙЛСКАЯ ПУСТОШЬ ЗИМОЙ
Люблю, когда озерная осока
С пожухлой перемешана листвой,
И цапля тяжело и одиноко
Крылами взмахивает над водой;
С вершины ясеня, совсем сухой,
Вороны каркают, качаясь праздно:
Внизу цыган ночлег устроит свой;
Порхнет вальдшнеп над топью непролазной;
Дрозды-рябинники наперебой
Щебечут по оградам на полях -
И вдруг усядутся на куст бузинный;
И корольки, шныряя над равниной,
В чащобе стаей прячутся от глаз
И вновь с ветвей срываются все враз.
ДЖОН КИТС (1795 – 1821)
* * *
Ласков привет милых глаз,
И голоса ласков привет.
Забыты в счастливый час
Прощанья минувших лет.
К щеке прижата щека,
И трепетна встреча рук
На земле - той, что так далека
И которой неведом плуг.
* * *
Два букета приличных
И три сорных травки,
Два-три носа античных
И две-три бородавки.
Два-три знатока
И два-три дуралея,
Два-три кошелька
И одна гинея.
Два-три раза чуть-чуть
В две-три стукнуть калитки,
Две минуты вздремнуть
Две-три попытки.
Два-три рыжих кота
И два серых мышонка,
Два щенка без хвоста
И два-три котёнка.
Две селедки солёных,
Две-три звездочки в небе,
Два-три франта влюблённых
И две миссис - тсс! - Эбби.
Две-три милых усмешки,
Два-три вздоха примерно,
Две-три мили в спешке
И две-три таверны.
Два гвоздя, очень длинных,
Для двух шляпок изящнейших,
Два яйца голубиных
Для сонетов приятнейших.
* * *
Женщин, чарку мне, понюшку -
Хоть по самую макушку!
Рад служить им - право слово -
До пришествия второго,
Ибо предан всей душой
Этой Троице святой.
* * *
Одно воспоминанье о руке,
Так устремлённой к пылкому пожатью,
Когда она застынет навсегда
В молчанье мёртвом ледяной могилы,
Раскаяньем твоим наполнит сны,
Но не воскреснет трепет быстрой крови
В погибшей жизни... Вот она - смотри:
Протянута к тебе.
КУЗНЕЧИК И СВЕРЧОК
Поэзии земли не молкнет лад:
Не слышно среди скошенных лугов
Сомлевших в зное птичьих голосов,
Зато вовсю гремит поверх оград
Кузнечик. Обессилев от рулад,
Он сыщет под былинкой вольный кров,
Передохнёт - опять трещать готов,
Раздольем лета верховодить рад.
Поэзия земли не знает плена:
Безмолвием сковала мир зима,
Но где-то там, за печкой, неизменно
Сверчок в тепле стрекочет без ума;
И кажется - звенит самозабвенно
Всё та же трель кузнечика с холма.
Эмили Дикинсон (1830—1886)
***
О Боже! Умирать легко:
Стакан воды, простой
Цветок – с ним белая стена
Не кажется пустой.
Быть может, веер - скорбь друзей,
Но знать нужнее мне,
Что радуга для чьих-то глаз
Померкнет в вышине.
УИЛЬЯМ БАТЛЕР ЙЕТС
(1865-1939)
* * *
Владей я узорным небесным плащом,
Где слит золотой и серебряный свет,
Синим, туманным, темным плащом,
Что носят и день, и ночь, и рассвет, -
Этот плащ разостлал бы у ног твоих,
Но у нищего только и есть, что мечты;
Мечты разостлал я у ног твоих:
Ступай легко - под ногами мечты.
1899
ДЕЙВИД ГЕРБЕРТ ЛОУРЕНС
(1885-1930)
ДЫХАНИЕ ЖИЗНИ
Дыхание жизни - резкие дуновения перемен,
порывы ветра, несущего также дыхание гибели.
Но глубоко вдохнуть полной с избытком жизни
можно только, когда ты один - в молчанье, во тьме,
в густом, непроглядном мраке.
1932
ПОИСКИ ЛЮБВИ
Если кто-то намерен искать любовь,
сразу ясно: любить ему не дано.
Кто не может любить – любви не найдёт;
только любящие находят любовь,
и искать ее им вовсе не надо.
1932
БЭЗИЛ БАНТИНГ
(1900 - 1985)
* * *
Ветер с юга, неси к ней
вести свои.
Только молчи, что мне
больно.
Спится тебе в эти долгие
ночи – или
помнишь, что я в постели
один?
1935
* * *
Поет в чубушнике дрозд:
“Голод гонит меня из гнезд,
холод ерошит мне перья,
страх сторожит меня.
Ястребом кружит смерть. Сыновья,
слабеньким крыльям поверив,
гибнут в кошачьих когтях.
Небо чернеет от гроз.
В кустах
со мной мои беды –
голод, холод, страх”.
Хорошо тебе, дрозд!
1964
ЭДВАРД ЭСТЛИН КАММИНГС
(1894-1962)
прошу тебя
дорогая чтобы
но нет это не так
конечно не выйдет ни
ведь ты как будто не
поймёшь я никак не могу
сказать толком война видишь ли
совсем не такая какой нам когда-то
казалась но только прошу тебя ради О
какого дьявола да правда то что было
мной это не я неужели теперь ты
не видишь но нет нет ни один
христос или кто там еще
одной тебе ни за что не
понять почему бы ну
оттого что я
умер
РОБЕРТ КОНКВЕСТ (1917)
ОВИДИЙ В ПОСЛЕДНИЕ ДНИ
«Всё, кроме жизни, я потерял – и одно –
Муки свои сознавать – мне теперь суждено»…
Вывел он заключительное двустишье
В «Письмах с Понта».
Мифов россыпи, отточенность стиля
Девять лет единственной цели служили:
Только б вызволил Цезарь из этих окраин,
Где ветер неистов и свищут стрелы.
Через силу бредет он в лавку, больной,
Там, где пахнет канатами и смолой,
У оплывшей свечи, за вином прокисшим,
Толкует с хозяином, наполовину
Греком. Бурлит котелок с похлёбкой;
За окошком, затянутым шкурой, на топкой
Равнине поблескивает ледок
Под луною на небе стылом.
Вспомнил снова над тошным питьем,
Слыша гомон сарматов перед огнем,
Капризный, ветреный Рим и женщин,
И давнюю тяжесть на сердце.
Первым он был, кто Лукреция чтил по праву,
Изобразил тень Катулла среди вкушающих славу.
Страсть мыслить и жажда любви помогали
Воспрянуть их дару великому? – Да.
ШЕЙМУС ХИНИ
(1939-)
Из сборника «Север»
(1975)
6. ОБНАЖЕНИЕ
В Уиклоу – декабрь:
Каплет с веток ольхи, берёзы
Остатки света берут в наследство.
На ясень нельзя взглянуть без дрожи.
Затерянная комета
Различима должна быть в час заката.
Миллионы световых тонн
Мерцают, будто шиповничьи ягоды.
Вижу порой: катится вниз звезда –
Вот бы попасть на метеорит!
Но нет – бреду по влажной листве,
Шелухе, жухлым ошмёткам осени,
Воображая героя
На скользкой куче компоста:
Он дар свой, будто пращу,
Раскрутил в отчаянном броске.
Как я дошёл до этого?
Припоминаются дивно
Огранённые советы друзей
И железокованные лбы ненавистников,
Когда я молча взвешиваю
Мои выношенные tristia.
Для чего? Для чьего слуха? Для всех?
Для шепотка за спинами?
В гуще ольхи шуршит дождь:
Негромкое вкрадчивое бормотание
Отзывается срывами и распадом,
Но каждая капля напоминает
Бриллиантовый абсолют.
Я – не интернированный, не доносчик:
Внутренний эмигрант, густо обросший,
Впавший в задумчивость; лесной разбойник,
Скрывшийся от резни.
Защитная окраска помогает слиться
С корой и стволом, улавливать
Каждый порыв ветра.
Тот, кто тщился раздуть искры
Ради скудного жара и проморгал
Единственное за всю жизнь чудо –
Пульсирующую розу кометы.
с английского
| 
