|
Номинация "ПОЭЗИЯ"
| |
| evelina | Дата: Суббота, 16.10.2010, 02:23 | Сообщение # 1 |
|
Сержант
Группа: Администраторы
Сообщений: 38
Статус: Offline
| Здесь размещаются, произведения, присланные на конкурс. Вместо фамилий авторов им присваиваются номера (номер - это условное обозначение, он означает не более чем замену фамилии автора, а вовсе не степень наших предпочтений). Высказывайте свои мнения. В этом разделе форума могут высказываться и ставить свои оценки все желающие.Когда будет набрано жюри, мы заведем также отдельный раздел для членов жюри. пока же ставьте свои оценки по 10-балльной шкале здесь. Участник номер 001
***
И осенью глаза заволокло Остыло лето. И вздохнула трезво
и трепетно душа, как время в тополях.
И солнца острый луч, край тучи звонко срезав,
пронзил усталость, лёгшую в полях. И мир почти готов внимать златому слову
любви,что всё жива всем словесам назло -
с новоябрём ушла в поля искать подковы...
И осенью глаза заволокло... Пусть это будет ранний октябрь Пусть это будет ранний октябрь,
и воскресенье, и наводненье
света и света, как наважденье -
иль сновиденье об этом хотя бы. Долгим и долгим будет круженье
листьев и слов, паутин и столетий
в этом ниспосланном Богом свете,
прежде чем кончится вдохновенье. А когда кончится сновиденье,
и воскресенье, и ранний октябрь,
пусть сохранит этот свет от забвенья
стихотворение это хотя бы оставь же недочитанной страницу ... оставь же недочитанной страницу,
оставь кроссворды быта без ответов,
заставь себя от прозы отстраниться,
попробуй воскресить в себе поэта, и ты поймёшь, что глупы не призывы,
не воскрешенья иллюзорны эти,
а все твои попытки выжить лживы
перед лицом давно наставшей смерти. Я выйду поздно. Будет осень Я выйду поздно. Будет осень.
Не вспомнит о былом душа.
И возраст-ворон око скосит
в ту сторону, где чуть дыша замрёт смиренье рощей тощей
на фоне рыщущих небес.
И станет смерть намного проще
и ближе всех иных чудес. …и началась зима. Теперь уже всерьёз
…и началась зима. Теперь уже всерьёз.
Теперь уже всерьёз задумалась природа
о вечном ни о чём… вне слов. И лишь мороз
по взгляду пробежит и льдом скует, как воду,
и взгляд, и волю, и… и время можно трогать,
и по нему скользить, и думать: «Вот сейчас…
Теперь уже всерьёз. Сейчас…». И вспомнить Бога,
и ни о чём ином не вспомнить в первый раз. Добавлено (15.10.2010, 19:59)
---------------------------------------------
УЧАСТНИК 002
РУССКИЙ ПЕЙЗАЖ
«От русских пейзажей веет скукой» –
общее место. От пейзажа не веяло скукой!
Тукай, поезд спасительный, тукай,
По дороге железной катись…
Мне виднеются звёзды сквозь доски,
Веет Богом пейзаж этот плоский,
Где от гитлеров можно спастись. Скукой веет от русских пейзажей?..
Нет, не скукой, а снегом и сажей,
Веет Ангелом в детской слезе,
Чтобы гитлеров зверская сила
Не сварила из деточки мыло,–
(Это было, о Господи, было,
Г и детское мыло из Е). Скукой веет от русской природы?..
Нынче Г отмывают уроды,
А помои сливают на Русь,–
Вот что веет ублюдочной скукой,
Скукой Г, круговою порукой
Мыловаров… Поэтка, не трусь! Если Г с мыловарами вместе
Равен доблести нашей и чести,–
Разожги ополченья костёр!..
Веет Богом пейзаж этот плоский,
Где виднеются звёзды сквозь доски
Убиенных за этот простор. ЭТО ОСЕНЬ, МОЙ ДРУГ Запах пены морской и горящей листвы,
И цыганские взоры ворон привокзальных.
Это осень, мой друг! Это волны молвы
О вещах шерстяных и простудах банальных. Кто зубами стучит в облаках октября,
Кастаньетами клацает у колоколен?
Это осень, мой друг! Это клюв журавля,
Это звук сотрясаемых в яблоке зерен. Лишь бульварный фонарь в это время цветущ,
На чугунных ветвях темноту освещая.
Это осень, мой друг! Это свежая чушь
Расползается, тщательно дни сокращая. Скоро все, что способно, покроется льдом,
Синей толщей классической твердой обложки.
Это осень, мой друг! Это мысли от том,
Как кормить стариков и младенцев из ложки, Как дрожать одному надо всеми людьми,
Словно ивовый лист, или кто его знает ...
Это осень, мой друг! Это слезы любви
Ко всему, что без этой любви умирает. Добавлено (15.10.2010, 20:00)
---------------------------------------------
продолжение стихов участника 002
* * *
Тогда говорили на другом языке,
Другими смыслами слов,
Интонации были другими в реке
Речи, больше узлов
Связи, способов передать
Сущности вещество,
И никому себя не предать,
И не предать никого. Знали, что рифмы давно не в ходу
Там, где расцвёл прогресс,
Только у маленьких в детском саду
К рифмам есть интерес,
У меня он тоже, и до сих пор
В этот детский хожу я сад –
Сквозь огромный с помойками
Взрослый двор,
Где язык волосат. Волосатым общаются там языком,
Волосатыми смыслами, числами,
Языка волосатый катают ком,
Хохоча анекдотами кислыми.
А я за ручку веду себя в детский сад
Речи, где на другом языке
Другими смыслами слов косят
Глаза листвы, отражённой в реке.
* * *
Особенно зимним утром, собирая себя в букетики
Из незабудок, ландышей и заповедных трав,
Когда в снегу по колено мрамор лёгкой атлетики
Делает бег на месте, одежду с себя содрав, Особенно в это время, когда арабика пенится
И кофеварка медная на медленном дышит огне, -
Память становится острой и мстит, как беглая пленница,
И может убить, но кофе надобно ей, как мне, Особенно в полумраке, где пахнет водой и окнами,
И так медленно вспоминаешь – какое число и день?..
Вспоминаешь всеми волокнами, всеми глазами мокрыми,
А день на глазах кончается, и венчается с тенью тень, Особенно там, где блещут цветные снега и звёзды,
Зеленовато-синие, лиловые с желтизной,
А память лёгкой атлетики выбегает на свежий воздух,
Её стрелы, диски и дротики – это я, и никто иной. * * *
Эти строки не завинчены болтами,
Звукосмыслами стандарта мирового,
Их сороки наболтали за бортами,
На морозе размораживая слово. Их сороки на морозе минус сорок
Разморозили прискоком и раскачкой, –
Знаешь, Гоголь, эти брички на рессорах
На морозе минус сорок стали жвачкой, Потому что без жевательной резинки
Нет империи, – нужна ей, Гоголь, склейка,
Та резина пузырей во рта корзинке,
Без которой дух не писает, как лейка. На морозе минус сорок наши птички
Забывают, что империя – в каюке
И что мимо на рессорах скачут брички,
Души мёртвых выбирая, словно брюки. Есть размеры, подходящие для торга,
Знаешь, Гоголь, их берут, давая взятки, –
В этих брюках иногда бывает орган,
Что стихами говорит при пересадке.
* * *
У девочек оно устроено иначе,
У мальчиков оно имеет сто причин,
И в замысле Творца оно, так много знача,
Имеет место быть у женщин и мужчин. От сладости стыда исходит свет искусства,
Улыбчивая мгла у Лизы на устах,
Сфумато и соблазн капели, всхлипа, хруста
В пронизанных лучом прижизненных кустах. Мы будем там, где все, кто были здесь, кто будет,
И это хорошо по замыслу Творца.
У девочек оно и мальчиков забудет,
У мальчиков оно и девочек забудет, –
Другой там свет любви и не с того конца. Добавлено (15.10.2010, 20:02)
---------------------------------------------
Участник 003
(ПЕРЕВОДЫ) Богдан-Игорь АНТОНЫЧ (1909-1937)
(Перевод с украинского) БАЛЛАДА ПЕРЕУЛКА Там, где, заламывая руки,
взывает ночь в тоске кошмарной,
лишь тени пьяниц бродят в муке,
кружа под лампою фонарной. На стебельке столба висящий,
фонарь, как ландыш, тихо вянет
и цедит свет ненастоящий,
в котором мыши тащат пьяных. В корчме, прокуренной стократно,
собачники и вырвиглазы
выводят гимн под звон стаканов
и славят полночи соблазны. Тоска, согнувшись от одышки,
спьянев от пива третьей кварты,
сухого носа кочерыжку
суёт в затрёпанные карты. Упёршись в стол и глядя мимо,
ночные тати, душегубы
плывут средь гама, шума, дыма
под скрипок плачущие губы. В клубке уродов, драк, поэтов,
где свечи гаснут, будто звёзды,
слова взлетают, как кастеты,
и в стол вбиваются, как гвозди. Пьянея, плачут горлорезы
и исповедуются водке,
и пауком косматым лезет
напев мучительный из глотки. И вновь затянут трубочисты
хвалу пропитой ими жизни.
Эй, кто там портит песню свистом —
ты, шибздик?!…..……… Летают птицами стаканы
под потолком, по-над столами,
блестя стеклянными крылами,
врезаясь в пьяных истуканов,
средь дыма, что плывёт слоями. Как мыши, звёзды скрылись в норы,
и месяц, почесав макушку,
ушёл дремать за косогоры.
А в черепов пустых ракушках –
всю ночь грохочут ор и споры,
и тянут песни шкуродёры… Добавлено (15.10.2010, 20:03)
---------------------------------------------
Продолжение произведений участника номер 003 (переводы) Автандил КУРАШВИЛИ
(Перевод с грузинского) * * * Азевинар Хоперия
И снова во сне я ругался с невидимым Богом,
Его укоряя за то, что ни разу за жизнь
Он мне не помог даже словом, не крикнул: «Держись!..»
Ведь я же не Иов – терпеть всё в смирении строгом! Ничто из того, что я в сердце носил, не свершилось,
и я не сумел ничего тебе, милая, дать.
Зачем же я верил всё время в Господнюю милость,
коль Бог нам даёт только право скорбеть и рыдать? Мой путь завершается. Вот уж – и лестница в небо.
Вот молния взрезала ночь, словно скальпель – живот.
Где море плескалось – там коркой засохшего хлеба
горбатится дно, глядя в гнутый, как рог, небосвод. Ну что ж! В этот мир – я пришёл не по собственной воле.
Ну что ж! Против воли – теперь и исчезну во мгле.
Я Богу – прощаю избыток страданий и боли
за то лишь, что рядом – была со мной ты на земле… Елена СЛЕПЦОВА-КУОРСУННААХ РОДОСЛОВНАЯ НАРОДА САХА
(Перевод с якутского) С древнейших времён в наших жилах текла
горячая тюркская кровь, что влекла
нас в степи бескрайние — кости ломать
всем тем, кто топтал нашу Родину-мать. В народе якутском и малый, и стар
был духом сильнее проклятий татар.
Нам дал повеление сам Чингис-хан —
вести сквозь столетья родов караван! Мы резали жилы и рвали кадык
народам, что в нас не признали владык.
Никто нам не мог быть преградой: нас — тьмы!
И чёрная кровь нам пьянила умы. Копытами в землю, как в бубен, стуча,
военные кличи до неба крича,
мы мчались по миру лавиной сплошной,
с культурой в подсумке, как с царской мошной. Мы пили свободу, как пьют молоко,
слагая бессмертную песнь Олонхо.
Оставлен наш след среди камня и мха —
вот срез родословной народа Саха!.. Елка НЯГОЛОВА
(Перевод с болгарского) ДЕРЕВО НАД УЩЕЛЬЕМ Да, это я — то дерево, что видится
висящим со скалы под девяносто градусов…
Того гляди — душа из тела вывалится!
(Но в том — не виновата гравитация.) Оно — одно на склоне. Рядом с птицами.
Хотя и те здесь тоже — «приходящие».
Птенцы в гнезде наклонном — это снится мне?
Ведь птицы строят дом — по-настоящему. Смешное дерево! Словно оно устало
и прилегло, как на тахте — на воздухе.
Не видно снизу — тополь? дуб ли старый то?
Какими там оно питалось водами? Что за союз — между землёй и высями?
Легко ль висеть, держась за жизнь руками-то?..
(Вот почему душе быть независимой
так трудно в этом мире твердокаменном!..) Она дрожит от карканья вороньего
и тихо плачет вниз сухими листьями.
Она — умрёт, к любви приговорённая…
И — к нелюбви. (На равных.) Без амнистии. Добавлено (15.10.2010, 20:04)
---------------------------------------------
Продолжение участника номер 003 (перводы) Сурейя АЛЬ-УРАЙИД
(Перевод с арабского) ВОПРОСЫ «Всякая тайна томит и рождает вопросы:
ты — это всё ещё ты? В твоём сердце — живёт
жажда Отчизны? Зовут тебя в даль её росы
так, что пчелой, что несёт к своей пасеке мёд,
ты и на миг не сумеешь прервать свой полёт?
Так и умрёшь ты у вечного гнева в тисках
в поисках родины, что затерялась в песках…» Вновь ты вершишь этот путь, будто сонмами духов,
тучей вопросов себя осыпая до пят:
как может женщина, еле воспрянув от слухов,
сметь независимой быть и не прятать свой взгляд?
Нет твоих сил, чтоб смотреть на неё без тоски.
Песня её — как текущие в вечность пески. Ты — это вечная родина. В текстах былинных
тонут, как в мраке ночном, очертанья твои:
губы любимых, в кочевьях забытые длинных,
беглая страсть лагерей — вместо долгой любви. Ты не забыл свою Лейлу?.. Ту милую Лейлу…
Лейлу, которая «да» не сказала тебе…
Лейлу, которая линий лица не имела…
Лейлу, которая пахнуть цветком не умела…
Лейлу, что с родинкой чёрной на верхней губе…
Лейлу, которая жить своей жизнью посмела,
собственный путь свой торя по пустыне-судьбе… Женщины! Сёстры мои! В нашем извечном молчанье
слышен нам гул ураганов, что зреют вдали.
Мы утешаем любимых в ночах от отчаянья,
хоть говорим им, что к ним за защитой пришли.
И все вопросы, что мы в своём сердце храним,
нам разъяснят
те, кто нами безмерно любим. Разве милы нам глаза, где усталость видна?
Или шатры — сквозь которые светит луна?.. Кто из живых ныне будет судьбою сожжён?
Кто избежать не сумеет губительной встречи?
Я иль она? иль другая? иль третья из жён, —
как угадать, кого выберут смертные смерчи?
Знаем, что будут застигнуты роком они —
там, где дорога их станет не шире ступни… Мы — не умеем читать горизонта язык,
но всё равно и ему адресуем вопросы,
видя, как в небе вдруг облачный сгусток возник
и в его недрах уже зарождаются грозы.
Как не спросить небеса, что темнеют от хмури:
ласточки жмутся к земле — то к дождю или к буре?
Наши рассказы — способны вместить те тревоги,
что за века на себе накопили дороги? Надо правдивыми быть. Надо честными быть,
каждый свой миг проживая, как на эшафоте.
В небо взгляни: разве ласточки могут забыть
воздух, кружащий им головы в вольном полёте?.. ………………………………………………. …Вновь тишина среди поля застыла, как куб,
мы же ей рады, как рад подаянью калека.
Время, как будто вода, протекает у губ
и размывает черты наши в зеркале века. Глухи сомненья к деталям, и глухи — к речам,
лишь говорят нам, когда мы гуляем без солнца:
«Тот из прохожих, кто ходит один по ночам,
не заблудился бы между любви и бессонниц.
Ночь лишь на вид холодна. А шагнёшь за порог —
и перекрестье дорог
опалит, как ожог». Не потому ль мы заводим с утра эту песню разлуки,
будто прощаясь с осколками личной души?
Даль превращается в вёрсты неслыханной муки,
не оставляя на отдых минутки в тиши.
В вечной дороге мы сами хороним, что было,
ради скитаний покинув покой и уют.
И только женщины, словно рабыни, уныло
песню тоски и печали
поют и поют… Нет, я не женщину славлю стихом, хоть я в ней и сгораю!
Это сгорание как объяснит всем она —
как приближение к смерти, забвенью и раю
иль — пробужденье от долго томившего сна?
В этом сгорании — родины ритм ощущаю
и её буйный, чарующий душу восторг.
Эхо, входящее в эхо, и смутное счастье,
что, как песок, носит ветер сквозь вечный простор.
Мир так устал за века! На слова нет надежды.
Правда должна быть разящей — точь-в-точь, как любовь.
Я вынимаю кинжал свой и в тело невежды
без сожаленья вонзаю, пустив его кровь.
И лишь один меня мучит на свете вопрос:
что будешь делать, когда ты однажды проснёшься
и, наконец, к пониманью того прикоснёшься,
что ты давно до всех сутей и смыслов дорос?
Нет у ответов ни возраста и ни имён.
Это лишь пункт, где кончается список страданий.
Где будешь снова ты гордым, без слёз и рыданий.
Где будешь снова ты с родиной соединён. Добавлено (15.10.2010, 20:59)
---------------------------------------------
Участник под номером 004
Луна
У меня потерялась луна…
Я кидаюсь то влево, то вправо.
Ну, хоть тресни – она не видна.
Кто-то выдумал злую забаву –
На аркане луну уволок.
Где запрятана, мне невдомёк. Кто-то хочет меня разыграть
Или голову мне заморочить,
Чтоб глаза захлестнули опять
Промелькнувшие лунные ночи.
Я мечусь то назад, то вперёд –
Свет неверный исчезнет вот-вот. Где искать? Не видать ни черта…
Я тасую часы, как колоду
Карт, я падаю в ночь, как с моста
В маслянистую чёрную воду.
Где искать? Неизвестно. Нигде.
Разойдутся круги по воде. Я не верю уже, что найду
Посреди беспросветного лета
Залетевшую в омут звезду
В мелких крапинках лунного света.
Задыхаясь, увижу луну.
Поплыву. Захлебнусь. Утону. *** И никогда не умирать! А. Аронов На тротуаре упавшая птица –
Сплюснутый серый комок.
Лишь захотелось ей остановиться
И, оглянувшись, наверх возвратиться –
Вышел отпущенный срок. Сложены вместе ненужные крылья,
Лапы поджаты к груди.
В горле последние звуки застыли –
Точка сплетения небыли с былью –
Тихо, темно впереди. Я пробегу, обрывая подошвы,
Выплеснув слёзы из глаз,
Мимо летящего в спину: «Ну что ж ты,
Как онемевший, ослепший, оглохший?
Рядышком был – и не спас». ***
А. Р. Полыхающею краскою
Вечер обольёт окно –
И на стол поставит красное
Аргентинское вино.
Мы горюем или празднуем?
Милая, какая разница:
Буде всё пьяным-пьяно… Иерусалимский сонет А. Р. Непонятно, как смогли мы
Затаиться рядом с ним,
Этим городом ночным,
Медленно плывущим мимо
Наших вёсен, лет и зим,
Протопамятью хранимых, –
Из которой, как из грима,
Выпал Иерусалим… Где же мы? Играя в прятки,
Вынудим его опять
Находить нас и терять,
Убежавших без оглядки,
И дарить нам воздух сладкий –
Гор окрестных благодать! Пурим Я примерю маску дня
Посреди чернильной ночи.
Пусть под веками щекочет
Отблеск яркого огня. Я примерю маски лет:
Детство, юность, зрелость, старость…
Сколько времени осталось?
Рядом теплится рассвет. Утро вдруг произрастёт
Из раскисшего тумана.
Артасеркса и Амана
Пережили. Праздник – ждёт… Добавлено (16.10.2010, 02:23)
---------------------------------------------
Участник под номером 005 Морем кажется Собака отпрыгивает от волны.
Ребёнок не слушает
Тишины.
Горизонт нарисован
Карандашом
На белом листе
Ни маленьком, ни большом.
Воды не касается ветерок -
Где-то ходит Илья Пророк.
Или
Мысль о тебе одной
Морем кажется,
Тишиной,
Злым ребёнком,
Бродячим псом,
Затупившимся карандашом? Приезжаешь в город такой Приезжаешь
В город такой –
Машет Ленин
Тебе рукой. И звучит
Ручейками речь –
И не слушай,
И не перечь. Ходят по двое,
Носят
По полсвиньи –
Не разберёшь их,
Свои,
Или не свои.
Но когда
Приоткроют дверь,
Станет страшно тебе,
Поверь. А потом
Поглядишь с моста
И полюбишь эти места… Там прозрачна, как сон,
Вода,
Побежавшая
Выше льда. 26 марта 2010 г.
Боровск *** Изысканные
Движутся суда.
Картина вод.
Воспитаны и ловки,
Как облаков
Кудрявые головки
Позёвывают ангелов стада. Автобус,
Убивающий стрижа.
Возможно ли
Сближенье роковое
В присутствии
Небесного конвоя?
О чём вздыхают
В небе сторожа? *** Тем, кому наскучили пирушки,
По определению знаком
Час,
Когда купаются старушки,
Смуглые
Как кофе с молоком. В этот час
Видны как на ладони
В дымке розовой
Плывущий теплоход,
Храма силуэт на неба склоне,
Юноша,
Собравшийся в поход. Я не знаю:
Утро или вечер…
Важен только
Бледный этот свет,
Эти неразборчивые речи,
Этот вознесённый силуэт. Её нетленная душа Наш кот уходит в магазин.
Он любит продавщицу Зину
И от хозяина-грузина
Там прячется
Среди корзин. Грузин извелся от тоски.
По-своему он любит Зину
И иногда
Одну корзину
В сердцах ломает на куски. А Зина – что ж?
Всегда на месте
И молода,
И хороша...
Каких-то тайных ждет известий
Её нетленная душа.
Программную статью М. Ромма о премии читайте тут http://www.era-izdat.ru/live-literatura.htm Положение о премии читайте тут: http://www.era-izdat.ru/live-literatura-premia.htm
Сообщение отредактировал evelina - Пятница, 15.10.2010, 19:57 |
| |
| |
| stogarov | Дата: Четверг, 04.11.2010, 15:07 | Сообщение # 16 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник номер 019 ***
Вначале было Слово.
Потом люди поняли,
что оно означает. Без привычного запаха никотина
невозможно заснуть. Чистота пуста.
Воздух – сам кислород, и его невинной
неподвижностью комната налита.
Эта комната новая мне. Я гостья.
И, как гостье, мне лучшее все: и то,
что здесь тихо, как полночью на погосте,
и хрустально, как в вазе, да без цветов. Накурить и повесить топор над койкой!
Может быть, упадет на меня во сне…
Воздух – сам кислород, и его так горько
пить: его послевкусие свежим «нет»
отдает… Пусть хозяева – просто люди
завтра ох, пожалеют о том, что я
пребывала в их доме!
…Когда Иуде
были зеркалом воды того ручья, где Учителю все омывали ноги,
а потом исцелялись, испив от вод, –
он смотрел на себя и делил на слоги
слово «нет», созн/давая его исход.
Слово «нет» пребывало тогда здорово
и не знало, что станет через века
прокажённым. …Родимой, кроваво-кровной
мерой счастия, взятого напрокат… Слово «нет» пребывало тогда невинно.
…И сейчас в этой комнате – свежесть вод,
отразивших неровные половины
смысла, коим Иуда делил его,
отрезая не слоги, а полисемы,
распуская значений чумную сеть…
…А у Слова толпился народ и немо
верил, и исцелялся, чтоб заболеть… ***
Ушла в себя луна
за дымною стеною.
Для будущих гробов
качаю колыбель.
Зачем тебе страна
с гражданскою войною?
Зачем тебе любовь
ее – да не к тебе? Для будущих могил
уже готовы ямы.
Чуть досок дострогать,
чуть недоплетен кант…
Зачем тебе? Беги!
Я – Родина? Я – Мама?
Мне нужен – ренегат!
Мне нужен – эмигрант! Стоишь. В руках – стихи.
Протягиваешь руки…
О, крылья журавлей,
презревших южный путь
за широту стихий
расейских… на поруки.
Вот верности твоей
предательская суть. «Я за тебя умру!»
А я тебя просила?
«Я за тебя…» А я,
уставшая вдоветь,
из ослабевших рук
столь многих отпустила,
на стольких подняла
изгнанницкую плеть… И вот, стою одна
за дымною стеною.
Для будущих гробов
качаю колыбель.
Аз есмь еще – страна!
С гражданскою… виною.
Еще храню любовь
мою – да не к тебе. ***
Черная, тонкая, нежная лошадь…
Грива – что небо под грозным крестом,
взор – многозначно-расплывчатый роршах,
тело – бывало, видать, под кнутом… Ну-те дрожать!.. Коль тебе непривычны
ласки – ударю! – видать, знакомей…
Я, бишь, не князь – не боюсь волховичьих
чар: из глазниц выползающих змей. Реминисценция… Времени стремя… Выйдем же, милая, в поле вдвоем! …медленномедленномедленно сщемит
небо меж тучами бледный проем,
и – по тебе: по глазам непроглядным,
по волосам дожделивей дождя, –
покатом, рокотом, роскатом жадным
лето пропляшет!.. а чуть погодя,
выложившись, как цыганка для графа,
бубен отбросит и сядет к ногам… Милая! Затхлых сартреющих кафок,
видишь ли, пыль разгребать – тоже нам,
но не сейчас – перебить черных кошек
всех подчистую – не хватит колов. …рыжая женщина – черная лошадь… Милая, где загулял наш Брюллов?
|
| |
| |
| stogarov | Дата: Четверг, 04.11.2010, 15:07 | Сообщение # 17 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник номер 019
продолжение ***
Не живет поэзия без «ты»
-сячелетий, прожитых попарно.
…гласную в костюме безударной
я не выдам, так же, как кресты
вместо подписей в контрактах брачных
не сломаются и в самых мрачных
тауэрах бесполой духоты, где уже поэзия – без «я»
-вления народу и без хлеба
из камней – возносится на небо,
руки-ноги со стыдом тая,
ибо нынче модны только крылья.
Что тебе до сора, эскадрилья
бабочек, и что до бытия, где не есть поэзия без «лю»
-бой из двух десятков древних истин,
что цепляют за душу когтистей
якоря, иному кораблю
не дающего сорваться с рейда –
даже в бурю, даже в снах по Фрейду,
где на аннотациях пилюль писано: поэзия без «боль»
-шого мира, где ее не надо, –
Кремль без Александровского сада
(красота без воздуха), фа-соль
в супе – и без помысла о Верди,
«Тоска» с ударением на верном
слоге, бесхарактерная роль. Отпусти поэзию. Пускай
ходит кабаками, менестреля,
голой вылезает из постели,
посмотреть: не взломан ли сарай? –
а не обязательно – на Геспер.
Пусть излечит сифилис и герпес,
прежде, чем – в неизлечимый рай. ***
– Мамочка,
слышишь:
кричит
ночь,
будто ее по глазам бьют…
Если б
у Бога
была
Дочь,
было бы легче тогда бабью… – Думаешь,
милая?
Рас-
пад
жизни на две? Так устрой пир:
Если б
у Господа
был
Брат,
был бы таким же Его мир? – Мамочка,
слышишь,
я все-
рьез:
душу не греет мне твой плед…
Если б
у Господа
был
пес,
он бы нашел тот потерянный след… – Думаешь,
милая?
О-
глох-
нешь от попыток найти ответ:
Если б
у Господа
был
Бог,
думал бы Тот, что Его нет? – Мамочка,
слышишь,
ведь жизнь –
пыль!
Надо успеть хоть тоску излить…
Если б
у Бога
хоть Кто-то
был,
мы не умели бы говорить… – Думаешь,
милая?
Без
глаз
мир не идет, не глядит без ног.
Если б
у Бога
не было
нас,
он бы, пожалуй, и не был Бог.
|
| |
| |
| stogarov | Дата: Четверг, 04.11.2010, 15:19 | Сообщение # 18 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник номер 020 ***
Редкая птица долетит до середины Днепра,
А я все лечу, а воздух и душен, и грязен…
Воды не видать, как не зачерпнуть и ведра,
А хочется дальше, а хочется − восвояси. Да что там, Господь, середина Днепра?
А ты все кличешь Марка, Матфея, Петра…
И видишь обезображенный облик Иуды…
Зачем ты, Господь, не уберег, не простил его, et cetera…
Он в петлю полез, а я еще каяться буду. А я уже каюсь, и Днепр огромен и сиз,
А мне бы лететь, какой-то недетский каприз…
О, как мне без страшных немых обстоятельств.
А я, поднимаясь выше, наверное, падаю вниз…
И я, опускаясь ниже, уже не боюсь издевательств. И ветер, да что ему ветру, так стынет душа,
От блуда воздушного, яркого горького змея.
Днепр иль Лета, как будто боюсь рубежа,
А я и спросить никого о пути не смею. Редкая птица долетит до середины Днепра,
А мне бы летать и прощать,
И возлюбить. И, возлюбив, я не струшу…
Годы падают в воду, какой-то корабль
Быть может, потонет… Господь, сбереги мою душу. ***
А вот и пёс ложится на постель.
Куда ему, на деревяшках − пудель.
Как будто он полмира захотел,
А просто так лежит на блюде студень,
И хочется приправы и травы…
И пудели не люди, но увы...
А всё равно так хочется приправы.
И пусть они иль мы всегда неправы.
И пусть они иль мы сейчас правы,
Что пудели не люди, но травы
Достаточно на влажном разнотравье.
В изящном масле красок − равноправье.
И вот он, пёс, уже почти анфас
И хвост удачно вписан в палисадник.
Как будто пёс шокирует и нас,
И зелень, и природу. Это ж праздник…
Когда так много наготы, народу
Сбегается не палисадник − сад.
И пуделёк целует каждый палисадник.
Как подхалим, как аферист, намордник
Случайно обронивший у ручья.
Воды так мало… Что ж опять ничья. ***
И долго буду помнить я о том,
Что небо было бело-голубым…
И я ходила в бело-голубом,
Почти сливаясь с небом… И только дождь напоминал опять,
Что я не в небе, и давно как мать,
И как отец в темнеющем берете,
Почти не помышлявший о билете
В небо… И что мне до небесного родства,
Стою на двух, и нет со мной отца,
И мама не со мною… А так вот что, другой теперь балет,
Я сад их охраняю, пируэт
Мой нынешний не знает день вчерашний. Ах, папа с мамой в бело-голубом,
На небе тучи, я гляжу на дом…
И двери-окна стягиваю в муке Какие руки что-то делать САМ,
Но время моим новым парусам…
Не станет просто… Мой якорь тяжелее естества,
И я тяну, не зная мастерства
И я иду по страшному и злому… Совсем другой аркан,
Совсем иная жизнь…
Душа родная, просто покажись мне
В небе… А я пойду по новой и немой
Дороге, но пойду к себе домой.
Я сделаю себя сама в итоге
Когда-нибудь
Не горбясь на пороге. О боже, да поможет голова
Из слова − выпрямлять слова
И научиться выделять дела
из тела.
Отец, ты ж этого хотел.
А мама, ты того хотела? И с непокрытой головой,
Я вижу цвет не голубой,
Я знаю цвет предела. ***
Мы были веселы, как сто скворечен,
Как птичий клёкот, смех, по сути − вечен
Как птичий клёкот, смех − многоязычен
И сколько есть наречий у любви? Мы были так сладки, как сто черешен,
Увы, любой этюд слиянья − грешен.
Броженье ягод, лопнувший кувшин
И алых губ крутящийся аршин… Мы были так легки, как пух лебяжий…
И забывали «надо же» и «даже»
И голосом творили « Слышишь, очень…»
Простите нас, что день короче ночи
Был в этот летний час… В час этот белокурого июня,
Когда паденье солнца в полнолунье
Шумящим облаком закончилось
И клёкот - птичий - стал похож на шёпот,
И шелест платья на горячий смех… Мы были веселы, как сто скворечен
Как птичий клёкот, смех, по сути − вечен
Как птичий клёкот, смех − многоязычен
И сколько есть наречий у любви? ***
Когда разносит небо в порошок
И видеть остаётся, что придётся,
Тогда, конечно, неминуем шок,
А с ним и безучастье инородца. Как бритва − остроумие дельца
И вспененная паника безделья…
А в зеркало посмотришь − нет лица.
И ненароком тянешься за зельем. И ненароком тянешься за… эх!
Беда бедой, вода водой и……к небу!
Как порошок безвкусья − горький смех,
Как будто в шторм забрасываешь невод, Вытягиваешь бред-безречье-хлам,
Бросаешь вновь и корчишься со сраму.
Ведь каждому воздастся по делам.
И с неба отправляют телеграмму.
|
| |
| |
| stogarov | Дата: Четверг, 04.11.2010, 15:25 | Сообщение # 19 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник номер 021 ЭТА МУЗЫКА
Этой музыке крылья подвластны и души открыты.
Это августом дышит кувшинное горло ущелья.
Это ветер играет на флейте дуплистой ракиты.
И ворчанью прибоя внимает орешник ничейный.
Обернись, подставляя полынному запаху плечи,
На границе мгновения между «вот-вот» и «когда-то».
Это острая жажда разлук, обречённых на встречи.
Это жар можжевельника за полчаса до заката.
Это наши прощанья – немногое нынче прочнее.
Доносящийся снизу прибой, приглушённый туманом,
Заслужить, вероятно, пытается наше прощенье –
Но его ли вина, что мелодия столь постоянна…
Что молчание тщетно, его обещания щедры –
Словно лето в начале, поющее долго и звонко…
Перекрёстных цикад разогретое за день крещендо
Искромсало пространство от рощицы до горизонта.
Это – только для взявшихся за руки, близко стоящих.
Это только для нас, невзирая на все расстоянья.
И склоняются долу в раскаянье рощи и чащи –
Но никто не виновен, что музыка столь постоянна.
Ошалев от её обертонов, её флажолетов,
И – уже в полумраке – к ночлегу спускаясь, к подножью –
На сумбур бездорожья положим мелодию эту:
По дороге успеть до потёмок почти невозможно. ***
Что нам накаркали, что напророчили,
Что нагорланили нам
Вороны, галки, вороны и прочие
Птицы по тёмным холмам?
Птицы по склонам, по хрустким кустарникам,
Скученным, куцым, скупым
Осенью сонной, холодной, бездарною
В рыжей волнистой степи.
Спутанной стаей, густою, испуганной,
Небо на треть заслоня…
Ветер постанывал, ставень постукивал,
Мыкался дым без огня.
|
| |
| |
| stogarov | Дата: Четверг, 04.11.2010, 15:26 | Сообщение # 20 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник номер 021
продолжение ***
Громыхало сначала лениво. Лениво и скудно.
Но потом разохотилось. Молнии воду пронзали.
Только все обошлось, и грозу отнесло к Трапезунду,
И оттуда мерцало, как будто в немом кинозале.
Да немного дрожала в натуге струна горизонта,
Еле зримая ночью – в которую вылился вечер.
И пылал над Тавридой закат, так похожий на золото –
Но не блеском, конечно, а тем, что практически вечен.
Он куда-то всегда исчезает, неспешно и плавно.
Чтоб возникнуть опять, между днем суеты, и печальной
Изнуряющей ночью. Он здесь, разумеется, главный –
Никому не давая надежд, не даря обещаний.
Набегая на берег, ребристый, рассыпчато-хрупкий,
Шелестя, ниспадают волнистые складки прибоя.
Несговорчиво хрупают раковин полых скорлупки
Под ногами бредущего линией береговою. ***
У столба остановки трамвая
Костенел изворотливый пар. Осторожно его огибая
Под несытыми взорами фар,
Я придумывал рифму на «пакля».
По Литейному взад и вперёд,
Расфуфыренный после спектакля,
Расходился досужий народ.
Расходился, одетый в угоду
Наступившему третьего дня
Непонятному времени года. Наползали трамваи, звеня.
Размазня фонарей, стекленея,
Темноту подминала собой,
Наподобие жидкого клея.
И асфальт лепетал под ногой.
Словно крана неплотного капли,
Я за шагом отмеривал шаг
И придумывал рифму на «пакля». Но она не давалась никак. ***
– Зачем ты пришел?
– Я пришел за ключом.
Пришел осмотреться, узнать что почем.
Себя показать. Поглядеть на людей,
Чего-нибудь стоивших в жизни моей.
Пришел я за тем, чтобы в этом краю
Додумать старинную думу свою.
Она не дает мне покоя давно.
Но необходимо вот это окно,
И дерево — слева, на той стороне —
Чтоб думу додумать старинную мне.
Ещё помянуть я хочу о дожде.
Такого дождя не увидишь нигде.
Сейчас его нет, но он скоро пойдет,
К чему же иначе так низок полет
Мерцающих ласточек, здесь чередой
Пронзающих воздух над самой водой?
Они каждый год прилетают сюда
Гармонией нот оживить провода.
И с каждой весною мелодии те
Всегда виртуознее. На высоте,
Куда вертикально взмывают оне,
Скользя по невидимой глазу струне... Да ладно высоты!.. Из чуждой дали
Пришел я коснуться шершавой земли.
Засушливым летом подобно огню
Горячая пыль облекает ступню,
Плывет серебристая плоть тополей,
И белой черешни пыланье сильней,
Чем солнца, когда на закате своем
Оно полыхает тугим янтарем.
Зачем я пришел? Да откуда мне знать!
Какою-то жесткою стала кровать,
Холодными — стены, соленой — вода.
Не деться от полной луны никуда...
Но дело, конечно же, вовсе не в ней,
А — словно ступаешь по груде камней.
И где-то – я в это поверил теперь –
Должна отыскаться какая-то дверь,
И, сбросив рывком повседневности сеть –
Я все-таки должен ее отпереть.
Зачем — это дело уже не мое.
Вот, видишь — на гвоздике ключ от нее...
На букву похожий. На букву «глаголъ».
За этим-то, собственно, я и пришел.
|
| |
| |
| stogarov | Дата: Четверг, 04.11.2010, 15:31 | Сообщение # 21 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник номер 022 СМЕРТЬ Как ни вертись, а умирать придется…
Да где же смерть? А вот она, крадется,
на лимузине поддает газку,
с подельничком стаканчик допивает,,
кудлатым псом у дома завывает
и тянется к запястьям и к виску.
Она живет в тепле, светло и сыто,
фигурки наши лепит из пластита,
обводит красным черную беду,
железо плавит, мылом трет швартовы,
скребется в дверь, и мы уже готовы
поверить в технологии вуду,
в судьбу-злодейку, в неизбежность рока,
в бессмысленные речи лже-пророка,
в безумный сон, в газетный полубред…
Листаем гороскопы, рвем страницы…
Могли бы жить как лилии и птицы,
И знали бы, что смерти вовсе нет… СЛОВЕСА
А. Г. Найману Куда ни глянь – повсюду словеса,
Они роятся в воздухе и в дыме,
Они звенят, тревожа небеса
Неверными октавами своими. Они молчат, как ангелы, в ночи
И крыльями трепещут, словно птицы,
Их пичкают бессмертьем палачи,
Невинной кровью пачкая страницы. Они живут… ну, ближе к потолку,
В сиянии светильников Люмьера;
Досталось им, несчастным, на веку
От пишущего в стол легионера. О, сколько их! – и скверных, и святых
Я выводил, подобно Моисею,
Из тьмы черновиков, из запятых -
В свободную, как рукопись, Расею. А сколько их осталось там, в песке,
В земле сырой и в бурном океане…
Сгорели синим пламенем в тоске,
Рассеялись по миру как… славяне… Несчастные слова, творенья тьмы
И света в золотящейся полоске…
Да кто их различит теперь, как мы
Их различали в каждом отголоске? И что они без нас? – ни дух, ни плоть,
Абстракция из хаоса и хлама,
Камней набор, из коего Господь
Воздвиг себе потомство Авраама… Ш М О Н
Шмон длился три часа. Изъяли, суки,
Часы «Победа», галстук и шнурок,
Чтоб кольца снять – ножом пилили руки,
И вытирали кровь о свитерок. Изъяли все, что падало со звоном,
Все, что горело и давало свет,
Все то, что поднималось над законом,
Над миром, где, казалось, Бога нет…
Изъяли все, что истинным считалось,
И я взмолился: «Упаси, Господь,
Чтоб не нашли заточенную жалость
И милости надкусанный ломоть». СВОБОДА Я поклялся в верности свободе,
а она -- плевала на меня...
Пьяная, в подземном переходе
У прохожих требует огня,
клянчит на стакан у инородца,
ползает в ногах у пришлеца,
хочется бежать, куда придется,
от ее бесстыжего лица...
Я поклялся в верности свободе,
а она прелюбы сотворих...
За гроши, за пайку при народе
обслужила сразу четверых.
Вон того, барыгу-прощелыгу,
и того -- в мундире без погон;
а вон тот о ней напишет книгу,
а четвертый после рявкнет: "Вон!"
Вот тебе и девушка-свобода!
да на ней живого места нет!
Семь печатей блуда и развода,
девять штампов -- синь да фиолет...
Вот она бредет, бродяжка вроде,
вот и я, как тень, бреду за ней --
я ведь клялся в верности свободе,
кто меня, свободного, верней?! НОВИЗНА 90-х ...Ух, как много сытых и красивых,
Вспоенных в креветочных пивных,
Вскормленных в семидесяти силах -
Может быть, их больше, чем живых...
Вот они проходят мимо храма,
Исчезая в снежной пелене,
И никто-никто не крикнет: "Мама!
Что за млеко ты давала мне?
Что за песни, страшные такие,
Ты мне пела, пьяненькая тварь?
Задыхаюсь, ма, от ностальгии,
Умираю, б.., туши фонарь!..." Не кричат. Уходят - мимо, мимо,
Волоча по снегу кашемир.
Вот они проходят мимо Рима,
Кровь чужую сплевывая в мир.
Вот они на берегах Босфора,
Вот они уже у стен Кремля...
Вот они - присели у забора
Замутить крутые нифеля.
А потом попрыгали в машины
И умчались, Богу вопреки,
Напрягать сиреневые жилы
И сбивать стальные кулаки. Звякнул колокольчик на разборке,
Клацнула курками борзота:
Вот те, падла, отдых на Майорке
Ошуюю Господа Христа.
Вот тебе, браток, стишок на ёлке
И вальсок на бале выпускном...
Зря тебя любили комсомолки -
Те, что стали тёлками потом.
Понесут, жалея братским: "Хули?...
И хирург зашьётся до утра,
Вынимая душу в виде пули,
Из живого вроде бы нутра...
|
| |
| |
| stogarov | Дата: Суббота, 06.11.2010, 16:47 | Сообщение # 22 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник номер 023 ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ 3
Они говорят: если не любишь людей,
бери с собой книги и уезжай
на необитаемый остров.
Но как не сойти с ума в тишине,
где от мыслей и слов никуда не сбежать
и негде укрыться? Они говорят: стихи – это молитва,
но я не чувствую неба за облаками,
А самолет уже садится…
(или падает?)
не провожаемый ничьими взглядами.
Я знаю теперь: чтобы сохранить любовь,
нужно разъединиться. Они говорят: стихи – окурками
под ногами валяются.
Но их так много уже на асфальте,
что дворнику не смести с тротуара их все,
кто-то останется…
Но непонятно, которые из оставшихся
от дорогих сигарет.
Нет.
Стихи – это фиксаторы времени,
ловцы миражей моментов и состояний.
Чтобы чаинки из чашки не исчезали,
а утренний чай горчил, не линяя
в приторно нежный.
Чтобы не спали
улицы, чьи мостовые помнят наши шаги,
а фонари хранят наши тени
Бережно. Снежно.
И как влюбленные в Альпах мечтают
на перевале весне замести все пути. Миражи не остаются одни:
за ними обязательно кто-то пойдет
и исчезнет в тумане
улиц, которым не снятся наши шаги.
Нет, не дыши на стекла,
Прощальной записки он не оставил.
У нас у каждого – свое море:
штормовые дни там не совпадают.
И неразумно печатать следы на песке. Ты говоришь, что не знаешь
ни одного красного полевого цветка.
Но я помню маковые поля
вдоль дорог, по которым мы ехали
вместе в грозы.
Стихи – это фиксаторы такой разной меня,
где внутри есть всегда еще кто-то
и немного тебя.
Знаю, что нужно уходить в прозу,
Но почему-то боюсь большого пера
пока …
2 Пошло писать про осень,
но снова меня сентябрит.
А каминно-коньячная эта погода
так и затягивает поговорить.
Нет уж, лучше закутаться в плед потеплее
и помолчать вполголоса.
И пусть за окном перешептываются обо мне
дождей уныло серые полосы.
Словами не излечиться и не излечить,
все стихи – лишь письма тому,
кого больше нет. Всякий раз ты прощаешься так,
словно уходишь от меня на войну.
Знаю, нужно быть стойкими,
чтобы пережить зиму – еще одну.
Каюсь, мне всегда не хватало души,
чтобы греться лишь ожиданиями,
когда рядом были чьи-то другие
такие же теплые руки.
И не одни.
Виноваты лишь расстояния. Нет, мне не стать твоей Сольвейг,
я же совсем не умею петь,
даже если двери закрыть поплотнее.
Разницу времен не перелететь.
Можно стереть
только все смс-ки, чтобы потом в голове
перечитывать снова и снова,
чувствуя, как все во мне
сворачивается желтком вкрутую.
Я не хочу жить вечно у тебя внутри,
мне не хватает тебя сейчас и снаружи.
Лужи
в себе растворяют недели.
Чувство вины прожигает дыры,
как кислота.
И сквозь них в небытие
утекает водка, виски, вино, коньяк…
и даже вода,
и не бывает похмелья с утра. Кто-то возвращается все же
с большим рюкзаком и свежим загаром.
А кто-то стоит в белом фраке
на заплеванной лестнице в очередь за билетом в метро.
Не у всех это лето сбылось,
значит, я не одна.
Иногда мне бывает страшно,
просто так, ни от чего.
Вим Вендерс «Так далеко, так близко»,
помнишь кадр на крыше с самоубийцей?
Ему впервые в жизни было легко,
и падение стало полетом:
высоты ведь можно уже не бояться.
Иногда мне кажется, этот мир улыбался бы шире,
если бы не было в нем меня.
Иногда мне хочется
сделать пластическую операцию
и купить новый паспорт.
И жить с начала,
так, как мечталось именно мне.
Мне говорят: твое время вышло,
но я не дам им себя состарить в душе.
Нет, я сбегу в новый дом и разрисую в нем стены в граффити
и напишу капслоком: «Я вернулась.
Уже навсегда».
Вечный ребенок и
осужденный
без оправданий и апелляций. Да, у меня все всегда слишком поздно,
но опоздавшим тоже хочется жить,
не жалея.
Опыт рождает новые чувства,
и души острие не притупляется, пробует лишь создавать,
более точно себя выражая.
Да, мне с небес ничего пока не обещали,
но упорно учусь ювелирной работе:
а стихи мои – лишь инструмент
для огранки алмаза чувств в бриллиант восприятий.
Победители времени и расстояний.
Да, я буду тебе писать.
|
| |
| |
| stogarov | Дата: Суббота, 06.11.2010, 16:49 | Сообщение # 23 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник номер 023
продолжение 1 Они верят богу, которого не видел
никто.
Почему я не могу выбрать себе религию,
совершив паломничество по следам Рембо,
и молиться поэтам пустынных цветов,
уводя на закат караваны?
Если тесно в кругу чужих ожиданий,
Стоит его разорвать
и начать
обратный отсчет.
Осень – время собирать листья.
Они говорят: стихи ничего не стоят,
невозможно всю жизнь их читать
с заплатами на локтях,
нужно к чему-то стремиться…
… купить BMW,
но я – не водитель. И не поэт…
Разделительная полоса?
Выбираю двойную сплошную
и солнце Африки – сквозь ресницы.
Мне так часто снится,
что ты держишь меня на руках.
Любовь приходит из пустоты,
создается предчувствием сна,
Я – сосуд, который всего лишь нужно наполнить,
чтобы могла испаряться вода
слов миражами.
Знаю, они привыкают
жить, ни о ком не волнуясь.
Те, кто друг друга могут коснуться,
в мыслях своих так далеки,
невыразимо!
и лишь с расстояньем становимся ближе.
Наверно, мне тоже нужно учиться
быть далеко и рядом.
И не выкидывать дни
в мусорную корзину,
как неудавшиеся стихи,
ведь миражи
нужны лишь тому, кто их видит.
Ноль!
Я рифмую по краю
строки. СОЛНЕЧНАЯ ДОРОГА Видишь облако странной формы?
Говорят, мы сделаны из земли,
кости – камни, дыхание – ветер,
реки – кровь, облака – мечты.
Нам во след поют «Sky is over»,
но я думаю о тебе
Это слитое и живое…
мне на буквы не разделить
Я немного завидую солнцу:
оно гладит тебя по щеке
Мы идем по тропинке в лето,
А часы, как птенцы, голодны
Мы потом их собой накормим,
а пока не оглядывайся, не отнимай руки. Нет, тропинка не оборвется.
Далеко. Нам хватит идти.
Я ОСТАВЛЮ
Я оставлю поэзию в лете
и, как платье, повешу в шкаф.
Дворник листья сметет с аллеи,
унесет мое счастье в мешках
и сожжет на помойке в сквере.
Скверно.
Тополиный пух снегом пах…
Мне сказали: вернись на землю,
отражайся, как все, в зеркалах.
Все живут не там и не с теми, -
- не в игре, не нажать рестарт.
Всё прощается тем, кто не делает,
кто не смеет, не сеет, - не пожинает страх,
обиду, сомненья…
Будет не за что - будешь прав,
даже если не там и не с теми.
И не так, как просила душа. В это горько паленое лето
я вернулась, будто с войны
на далеких звездах, планетах…
А здесь ты, улыбаешься мне с портрета,
с обожженной солнцем стены.
Самолеты все ниже летали,
и над городом желтым был смог.
Ты не смог бы все это словами,
но поймал бы и выправил поворот,
где меня заносило по краю
строк.
Солнце съело цвета, ты уже не реален,
как герои в моем прошлогоднем романе.
Пыль и сны, не золото – амальгама.
Мне сказали: иди вперед.
Так что это последнее, на посошок.
|
| |
| |
| stogarov | Дата: Суббота, 06.11.2010, 16:50 | Сообщение # 24 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник номер 023
продолжение ЗАЧАРОВАННЫЙ СТРАННИК
Поезд. По будням пустой вагон.
Зачарованный странник…
Если ты по-прежнему в скрипку влюблен,
не совсем моя северная страна в упадке.
- Из Москвы самолет до Лондона?
- Да. Концерт отыграть и обратно на севера
- English National Opera?
- Что ты! В пабе… только скрипка им там не нужна,
подавай вприсядку…
голых баб, танцующих на столе…
- Все ж, когда этот сброд заорет: «Фиаско!»,
ты, пожалуйста, вспоминай обо мне.
Тяжело дается строка,
если веры нет.
- Буду. Да.
Поэзия с музыкой одной крови,
слез твоих уж полны ладони…
Живая вода. Зря не расходуй!
Я ведь тоже sometimes feel lonely
в этом мире
без дна,
где кометы падают и прорывает плотины.
Поезд идет неровно…
- Держись!
Прав был Чарльз, нужно поэзией делать жизнь.
И ты знаешь теперь, малыш,
как люди умеют прорастать друг у друга внутри,
и зачем родилось наше сердце на две половины.
Эпилог.
Утро будет щадить нас туманами.
Мы пойдем на восход,
только разными странами.
Вдруг кому-то из нас повезет?
МУЗЕ
Как ты и где?
У меня все тот же февраль. Слишком медленный и густой снег.
Время проталкивается к весне, как сквозь толпу к выходу из метро.
Холодно, грустно и форточки настежь в квартире.
А вчера погас последний фонарь, тот, что в конце улицы. Под окном не горит уж давно. Чинить фонари они не торопятся. Я смотрела в темноту, и мне показалось…
Ты всегда возвращаешься по первым осенним листьям или уже в феврале.
А уходишь в мае, когда отцветают каштаны.
Помнишь, в детстве мы даже не расставались?
Сколько игр мы придумали вместе! Жаль, я писать не умела, киностудии детских фильмов оценили бы наши сценарии.
В летнем лесу голоса птиц сливались в симфонию, но мы знали
по именам всех исполнителей. На рояле я тоже не научилась играть.
И в школу живописи провалила экзамен. Вот, рисую теперь словами.
Плохо, конечно, но что имею, то и храню.
Я тебя жду. Ты где-то бродишь. Ожиданием пытка. Я истончаюсь от времени, как твоя старая фланелевая рубашка. Растекаюсь вином и маслом или как акварельные краски исчезаю с листа. Немота.
И лишь в молчании замечаю, сколько ненужных слов произносят люди.
Без тебя первое лето было оранжевым и зеленым, шумным, никчемным.
Кто-то, наверно, Лолиту писал, но промахнулся на век. Опоздал. Ничего, позабудет.
Ты вернулась ко мне стихами. С перегидрольной челкой и угольными бровями. Повзрослевшей и очень усталой. Ты отражала меня в зеркалах.
Лишь вчера мне приснилось, как зеркальную пленку рвала руками и ломала стекло в ладонях. Больно! И лицо у тебя снова другое. Мужское.
Ты теперь ненавидишь тех, кто хранит мои фотографии,
тех, кто в доме моем создает уют и берет меня за руку.
И не бреешься, чтоб отучить меня плакать. Соль на раскаленной коже шипит.
Ты говоришь: нужно выблевать всю красивость, прозой заменить стих.
Ржаво и остро.
Как пожелаешь. Я все смогу.
Помнишь, осенью шли золотые дожди?
Фонари горели еще, я тебе верила и считала звезды…
Интересно, уходя к нему в женском обличье, ты ноги тоже не бреешь?
У него горят плечи, зато много слов в октябре. У меня же – молчанье.
Лица в окне убегающего трамвая, кажется, что среди них можешь быть ты.
Страшно не то, что уходишь, а то, что к другим.
Страшно то, что поишь их мною, и в полумраке комнат чужих вы говорите опять обо мне.
Страшно то, что вернешься, и снова мне придется угадывать фальшивую ноту в голосе судеб, придуманных мною.
Знаешь, сегодня я дверь не закрою. Ты возвращайся, хотя бы во сне.
Чистый блокнот положу в изголовье.
|
| |
| |
| stogarov | Дата: Воскресенье, 07.11.2010, 13:44 | Сообщение # 25 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник номер 024 *** Насыпь мне на хлебушек
соли земли,
Ангел мой дланью
щедрой.
Водицы живой глоток
пошли
В ключе из реки
под недрами.
И этой живою
Святой водой
Кусочек хлеба
политый,
Раненой дам дворняге
простой,
Машиной на трассе
сбитой.
Второй кусочек отдам
старику
С палочкой и орденами,
Чтоб жили подольше
на этом веку.
А третий, последний-
- маме. Я – капелька росы Я – капелька росы, а ты –
цветок мой нежный.
Умою каждый твой
душистый лепесток.
Скачусь по стебельку,
и влагой свежей
К корням поближе
просочусь в песок.
И вновь в тебя войду,
собой наполню.
Насколько хватит силы –
жизнь продлю.
Ты – милый мой цветок,
кто я – уже не помню…
Но я тебя люблю,
люблю,
люблю! Мама Мама, посмотри, какое небо!
Солнце, что весной нежнее стало.
Солнышко полечит и погреет,
Чтобы ты быстрее поправлялась. Зиму всю болела и болела.
Как лечить? Что стар, что млад – упрямы.
Ни минуты не могла без дела!
Ну в кого ты у меня такая, мама? И наивно рада, как награде,
Сотне к пенсии, добавленной в апреле.
Старый, что и малый, вечно рады
Шоколадке, горсти карамели. Но, давай сегодня о хорошем.
Мам, подставь-ка солнышку и спину.
Ты да я, да мы с тобой всё сможем!
Я твой сын, да у меня есть сын, Да у сына, может, будет скоро
Тоже сын. Чему тут удивляться?
А тебя прошу, без разговоров,
Поживи, чтоб правнуков дождаться. Солнышко, ты маму обогрей,
Дай душе тепло и сердцу радость.
Мама! Только больше не болей.
Ты одна на всех у нас осталась. Нарисую. На белом юность нарисую.
Кисть – локон твой из медальона.
Рисую то, о чём и ком тоскую.
Искрятся краски, и рука проворна. На чёрном нарисую грусть
И, мелом, контуры ушедших навсегда.
Недолговечен мой рисунок. Пусть
Их смоет ливень, утечёт вода. А радость нарисую на холсте,
Который загрунтую лунным светом.
А краски не простые, только те,
Чем красят радугу, весну и лето. Пишу то сам, то кто – то руку водит.
Легко руке, мазок искрист и смачен.
Но отчего, не знаю, так выходит,
Рисуя радость, почему – то плачу. Путник Скажи, куда идёшь, усталый путник?
Дороги вспять не сыщешь
по следам.
И ветерок в ответ потрогал
струны лютни,
Что за твоей спиной,
и прозвучало –
«В Храм-м-м» Устал наверно, отдохни с дороги.
В мой скромный дом
тебе открою дверь.
Куда спешишь? И с неба
голубого,
Взлетев с плеча,
пропела птица –
«К Вере…» Забыв былое, страхи и покой,
Сжёг все мосты назад.
Твоя дорога
Куда ведёт тебя?
И, в бездне голубой,
Над сводом радуги,
звезда шепнула –
«К Богу!».
|
| |
| |
| stogarov | Дата: Воскресенье, 07.11.2010, 13:50 | Сообщение # 26 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник номер 025 А.М.Шельваху Моря — полны китами, Блейк — безумен.
Всей паутинной оболочкой мозга
он ощущает
движение светил... Звезда Алголь колотится в висок,
и хочется уснуть, и будто наяву
спасается святой, поняв, что остров —
спина чудовища. Чудовище проснулось,
Восходит Сириус! Волна! Водоворот!
— ...нет, это ты — заснул. Святой сидит в лодчонке,
прижав к груди спасенные Дары,
а в черепе у Блейка
сияют звезды. Он выбросил кого-то из окна. * * * Возвращение из Москвы 5 посвящается Д.С. при – косновение — пальцы жжёт —
кон – такт.
кон – дукт (кондукт-орра, конд-укторы) — …проводница: то отпирает, то запирает двери — железные! … а вот тут-то нас и накрыл
«нормальный балтийский шторм»
ветер ломает
пролетающие за окнами берёзы
но ты — не видишь,
ты — уже спишь * * * Здравствуй, мой милый гонец!
Ты принес мне письмо...
Спасибо, но мне оно не нужно.
Почему ты сердишься?
Да, я – адресат...
Да, верю ...и в это верю
...действительно, очень красивая марка.
Не тряси так обиженно челкой,
все равно, – не возьму.
Все, что мог написать человек,
я сумею придумать и сам.
И не плачь,
– у тебя покраснеет нос...
Разве ты не видишь – я читаю письмо,
посланное мне Богом.
Читаю – тебя. * * * [мудрый прочтёт в этих лессах
имя моей любимой] Год за годом
птицы летят то на юг, то на север...
[год за годом] Я уже позабыл, в каких колясках
катались мои младенцы! [...год за годом]
Я помню лишь имя... Когда я умру,
не кладите мне в гроб золотую таблицу,
братья пифагорейцы,
а деньги – пропейте!..
Я и так
найду тот источник в ореховой роще,
где с яблоком играет форель,
пусть по дороге
растут бузина и тис – я проползу!
[куда там Эпаминонду!!!] Я проскачу на твоём коне, Одноглазый!
и посмотрю
в зеркало вод
и увижу: Однажды тебе приснится, что ты лежишь на спине, нагая,
почему-то в яблоневом саду, и ждешь любви, но вдруг
теплый ветер швыряет в тебя пригоршню лепестков – молча. Это значит,
я – умер. * * * Op. № 10.073 «Le jardin enchanté» Раздеть тебя.
Раз-рисовать яркими-яркими красками.
«Листья, цветы и плоды».
А на груди — на ореолах вокруг сосков —
мотыльки.
Чтобы, когда ты опять
пойдёшь, нагая, по этому саду
никто бы
тебя не заметил!..
|
| |
| |
| stogarov | Дата: Воскресенье, 07.11.2010, 13:58 | Сообщение # 27 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник номер 026 Первый снег Он удивил. Очаровал.
Бодрил, пугал, добавил злости.
Его вчера никто не ждал,
А он вошел, как входят в гости:
Сначала робко, не спеша,
Не дружно, плавно и не смело.
Потом сильней, сильней кружа,
Предстал, как модный франт весь в белом.
Потом - исчез из наших стен,
Так, словно был визит случаен.
Но стало вдруг понятно всем,
Что в гости заходил хозяин.
Что скоро, пусть не навсегда,
Но все ж изменится погода.
Привычкой станут холода.
Что белый цвет диктует мода.
Что не разбудит птичий гам
В снегах уснувшую природу.
И дай-то бог проснуться нам!
Когда весна изменит моду…. Загадки жизни Они пасут по небу сны.
Они сметают с улиц листья.
В них, как в сплетениях лесных,
Совсем не трудно заблудиться. Без них - нет горечи земной.
Нет ожидания святого.
Они бегут, бегут за мной
И больно бьют форматом слова. Бывает, что ведут в тупик,
Затем стоически спасают.
Икоту, насморк, нервный тик
Осенним ветром навевают Без рук картины пишут впрок,
Фривольностью подчас смущая.
Добавив к красоте порок,
В умах понятия смещают. Толкают невзначай вперед
Стучат: «Пора остановиться!»
Смешат и затыкают рот,
Тревожат, заставляют злиться… Порой – малы. Порой - тесны.
Тугими гроздьями нависли.
То веселы, то так грустны…
Загадки жизни – наши мысли! P.S.
Когда закончу путь земной
Полухолодным, жалким, сирым…
Лишь мысль потянется за мной,
Прощальной нитью с этим миром. Прекрасно На белом асфальте углем, а не мелом,
Художник писал твой портрет неумело.
Возможно, картина была бы красива,
Но слишком контрастны цвета негатива. Забавно. Когда же случилось все это?
Давно…. Все забылось и кануло в лету.
Последний звонок...
Значит в мае...?
В субботу…?
А он? Он остался лишь только на фото. Был дождь и трудился тот парень напрасно.
Но все-таки…. Как это было ПРЕКРАСНО!!! Человек, Цветок и Кошка. Ни тропинки нет, ни стежки.
Зря пытаюсь вдаль вглядеться.
Боль, цветок в горшке и кошка -
Вот и всё твое наследство.
Вот и все живые души
В нашем замкнутом пространстве:
Можно трогать, можно слушать
Неизбежность постоянства.
Веки опустив устало,
Трепет листьев ощущаю.
Плачут: «Вот! Ее не стало…»
Шепчут: «Мы ее прощаем…»
Все цветы ужасно трусят
Если нет в жилище женщин.
Головы в горшки опустят,
Ждут! Я тоже жду. Не меньше.
Слушаю окрест незримо:
Где-то скрипнуло окошко!
Может…!? Только снова мимо.
Вновь ошибся. Это кошка.
По ногам пройдет степенно,
Замурчит. Одарит взглядом.
Кошка - сволочь. Несомненно.
Но она - моя и рядом.
Боль залечит понемножку,
Наша странная забота….
Человек, цветок и кошка
Спят.
И все же ждут кого-то….
|
| |
| |
| stogarov | Дата: Воскресенье, 07.11.2010, 14:05 | Сообщение # 28 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник номер 027 А что вы хотите...
А что вы хотите от августа? Лету конец,
Хоть кажется летним дыхание Летнего сада.
Михайловский замок покоится, словно ларец,
На бархате зелени, шпилем царапая взгляды. А что вы хотите: ведь Питер не Сочи и не
Венеция или Пальмира – и север в названьи.
Но плещется зелень садов, и по невской волне
Речные трамвайчики ходят – трамваи «Желанье». А что вы хотите: уже и не белая ночь…
Но Солнце упрямо не катит туда, где к заливу
Склоняется западный край горизонта. Точь-в-точь,
Как мы не желаем расстаться с моментом счастливым. А что вы хотите? На Марсовом поле давно
Уже не случается конных гвардейских парадов.
Но Вечный Огонь погасить не решились – грешно!
Пускай он горит – нам иного уже и не надо! А что вы хотите узнать от седого бомжа,
А что вам ответить сумела бы пенсионерка?
И так ли меж них глубока и рельефна межа?
С одной подходить или с разным масштабом и меркой… А что вы хотите от Питера – он многолик,
Как сборище Янусов, каждый с особым двуличьем.
И я его славлю, как славит болото кулик.
Мне выпало счастье: болото с небесным величьем!
Сладко... Циничен этот древний мир,
Смешной и странный,
Любой из нас – на час факир,
К тому же, пьяный. Но каждый – веры не лишён:
Удастся фокус!
Ведь из-под снега голышом
Выходит крокус. Вот так и мы, из недр времён,
Из сердцевины,
И каждый целый – разделён
На половины. И вот сошлись – к руке рука,
Но шансов мало,
Чтоб всё вот так, наверняка
И вдруг – совпало. И хоть ложись да помирай –
Больной, увечной,
Когда попал продольный край
На поперечный. Не понимаем ты да я,
Как низко пали,
И притираются края,
Что не совпали. А ты красивые слова
Сплетаешь гладко!..
Горчит тахинная халва.
Но как же сладко!
Новое друидское. Осенний дендропарк Набросила осень на кроны усушку с утруской –
Берись, живописец, за кисти без всяких запретов!
Не мне же пером описать на бумажной осьмушке
Безумие красок горячих кленовых букетов. Как в детстве, кораллами бус поделилась рябина,
Ещё не сменивших на сладость красу – до мороза,
Теряя листву, но притом не ругая судьбину,
Под ветром легко сохранив горделивую позу. В листве порыжелой колючих плодов не скрывая,
Роняет каштан кабошоны из лопнувших створок.
Плоды полежат и румяные, как караваи,
Растащены будут мышами в хранилища норок. Корявые шишечки лиственниц в редкую хвою
Уже не упрятаны в чёрном своём изобильи.
За них красотой рассчитаются ели с лихвою –
На фоне деревьев, роняющих листья в бессильи. Берёзка же, чтоб не казаться убогой и бедной,
Серёжки свои растеряв и рассыпав на блёстки,
Нашила на платье прозрачное мелочи медной –
И чем не принцесса, и чем не царевна – берёзка!
|
| |
| |
| stogarov | Дата: Воскресенье, 07.11.2010, 14:05 | Сообщение # 29 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник номер 027
продолжение
Ближе к себе Часом «пик», как магнитом, густая толпа человечья
Направляется к створу, в ущелье, во фьорд и в тоннель…
Каждый плотно зашорен и даже способен увечье
Нанести поперечным, кто застит заветную цель. Подневольные лошади, плотно спряжённые цугом,
Торопясь, спотыкаясь и вновь устремляясь вперёд,
Парой встречных потоков упорно идут друг за другом,
Создавая единую общность: рабочий народ. А на Невском, да днём, нам другие встречаются лица –
Если даже не все, то, пожалуй, в своём большинстве.
Это те, для кого наступила пора веселиться,
Чьи глаза выражают восторг, что царит в голове. Здесь, хотя и в толпе, настроенья бытуют другие,
Здесь не часто грубят, торопя и толкая с боков,
И легко расправляют доселе согбенную выю,
Как мустанги на поле, без шор, без седла, без подков! Сочный клевер жуют, солончак облюбованный лижут,
Позабыв, как в трудах проживали дарованный век…
А в какой ипостаси к своей, человеческой, ближе,
На покое иль в пахоте – ближе к себе – человек?
Я только притворяюсь... Для доблестей, для почестей, для славы*)
Пытай меня – не выдавишь ни звука.
А чуть коснись – взорвусь потоком лавы –
Я только притворяюсь каменюкой. В огонь и в лёд кидаясь многократно,
Так закалилась – сам поди попробуй!
Я только притворяюсь адекватной,
Заверенной клеймом высокой пробы. Я не всегда умела результатом
Пренебрегать, захвачена процессом,
И взвешивать, с поправкой до карата.
Я только притворяюсь поэтессой. Пока жива, я вся – открыта сраму,
Нелепо, незатейливо и странно.
Я только притворяюсь тонким шрамом –
Я вся – незатянувшаяся рана. *) – аллюзия (А.Блок).
|
| |
| |
| stogarov | Дата: Воскресенье, 07.11.2010, 14:13 | Сообщение # 30 |
|
Подполковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 212
Статус: Offline
| Участник номер 028 AIDS.ua или тише, Танечка Тихо... Прожжённые известью стены.
Удушливый воздух.
Тусклые стёкла здесь видели много -
на каждом - печать.
Детские пальцы выводят рябины
морозные гроздья.
Здесь научились смеяться глазами
и тихо кричать. Девочка с сине-зелёными каплями моря - в сторонке.
Прячет в подоле ночнушки безлапого счастья кусок.
Старенький плюшевый мишка роднее всего для ребёнка.
"Ну, потерпи, нам осталось два шовчика - наискосок. Только не плачь, я спою для тебя колыбельную, хочешь?
Жаль, что не знаю всех слов... Где же Машка? Три дня уже нет.
А по ночам, косолапый, ты нос мой украдкой щекочешь.
Что ж, время спать", - поправляет залатанный клетчатый плед. Ей ли не верить? Ручонки хватаются крепче за чудо.
Ей ли не знать? Послезавтра стотысячной - в ангельский пух.
Детские жизни ошибочно выданы кем-то под ссуды
На невозможно короткие сроки. И собственник - глух. Можно не видеть, не знать... Только выстрелит -
вряд ли не раня.
После работы стремглав в отделение.
Куклу - с собой.
- Вы не подскажите? С сине-зелёными,
Ветрова Таня...
- Ветрова? Гляну...
Участок - тринадцатый.
Сектор - восьмой.
Скатертное Розы на скатерти пыжатся.
Счастье - на всех! И - литрами!
Вдосталь? С лихвою! Брызжется,
Льётся в хрустальный бокал.
Снежные голуби в радуге...
Плёнка - вперёд, - за титрами
Чёрный стоп-кадр. Натуго
Не было. Кто разоткал? Пепел на свадебной скатерти.
- Выпьем за счастье стопочку?
В мыслях: к такой-то матери...
Только б не выдать лица.
И, докурив своё прошлое,
Бросишь окурок в форточку.
Были до срока сношены
Два обручальных кольца. Оставшийся Мой день. В годах прошедших, словно в западне.
За будущее с прошлым -
расквитавшийся.
И не впервой косить по скошенному мне.
Найдётся стебель, знаю я -
оставшийся. И голос свыше: "Всем невзгодам вопреки
Слиянье двух сердец в одно. Вы – помните?!"
А я... Я - чувствую тепло твоей руки
На выцветших
сырых
обоях
комнаты.
Если любить – тебя Если узнать - тебя.
В крике летящих стай,
В проблесках солнца в дождь,
В дымчатом кварце гор -
Ты, - за собой маня,
Главное, не растай.
Шатких иллюзий вождь
Снова трубит в свой горн. Если лететь - к тебе.
Может быть, через смерть.
Может быть, через жизнь.
Главное, ты - дождись.
Каюсь в своей судьбе.
Сбитая круговерть
Чувств снизошла до тризн.
Поздно справлять! Очнись! Если любить - тебя.
Чтоб и последний вдох -
Твой. И последний стук -
Твой. И последний миг...
Сердцем мечту дробя,
Камнем - в висок эпох,
Алчностью всех разлук -
Рок и любовь настиг.
Пусть ещё поживёт Влажный март. Отпечаток рельефных подошв на продрогшем снегу.
И весна восемнадцати лет всё стучится в слепое окно.
Не весна, а почтовый. Повестка с призывом: отпор дать врагу.
"Да какие враги у него?" И сорвавшееся: "Нет! Сынок!" Повзрослел в один миг, став и крепче, и выше, серьёзней, статней.
Только зрелость - не к месту прервавший твой смех - перекат желваков.
Эта юность - подснежник, который пробился сквозь льдины камней.
Не расцвёл - не сумел уберечься от острых морозных клыков. Восемнадцатый март... Резкий голос - стальной - торопиться велит.
Мамин хлеб, и завязанный наспех дрожащей рукой узелок.
Лишь бы только в родные глаза не смотреть. Он - не может. Болит.
Время... "Стройся! Ровняйсь!" А в рубахе зашит восковой ангелок. Влажный март. Старый дом. Пахнет хлеб, да всё теплится в печке огонь.
На столе календарь - по четвёртому кругу ведёт свой отсчёт.
И к окну подошёл почтальон, сжав повестку о смерти в ладонь.
Но рука опустилась. "Ведь верит и ждёт... Пусть ещё поживёт".
|
| |
| |
|
